В Майский Канун Гора становится местом шабаша ведьм и викканок. Ведьмы собираются в эту ночь, чтобы отметить свой праздник Майи и Живы, а поклонницы викки празднуют здесь Бельтейн — ночь костров.
Кроме того, Девичья манит к себе и маньяков. Забредают сюда и наркоманы, и пьяные гопники, встреча с которыми не сулит ничего хорошего. Встречаются и девственницы-самоубийцы — треть всех попыток суицида на Девичьей горе происходит именно в Майский Канун. Каждый год хотя бы одна девушка пытается покончить здесь с собой, бросаясь с лысой вершины горы вниз.
Именно в эту ночь на горе с недавних пор стали полыхать костры и раздаваться истошные вопли, сумасшедший хохот и завывания, наводящие ужас не только на окрестных жителей, но и на всех посетителей Девичьей.
Вот почему Вальпургиеву ночь так не любит местная милиция. Она денно и нощно охраняет все подступы к ней в последний день апреля, когда Девичья гора покрывается зелёной растительностью.
На контрольно-пропускном пункте перед шлагбаумом стоят два милиционера. Старший сержант спокоен, ему здесь не впервой. А вот младший сержант впервые на посту и явно чем-то обеспокоен. Каркнет вдалеке ворона — он вздрогнет, зашуршит что-то в кустах — он резко обернётся.
— Блин, откуда они здесь?
Из-за кустов выглядывает чёрный козёл, чуть поодаль прячутся две белые козочки. Старший объясняет:
— Да местные их здесь выпасают.
Вновь истошно каркает ворона. Младший дёргается:
— Чёрт, задолбала! Если б можно, пристрелил бы.
— Здесь раньше ракетная воинская часть стояла, — объясняет старший. — Так вот, её убрали отсюда только потому, что солдаты тут с ума сходили. Прикинь, каких дров они могли бы наломать. Особенно плохо они себя чувствовали в полдень и в полночь.
— А который час?
— Скоро двенадцать.
— Чёрт, а я думаю, что это на меня такое находит?
К шлагбауму приближается чернобородый мужчина в чёрном плаще до пят и с саквояжем в руке.
— Куда это вы собрались? — спрашивает его старший сержант.
— На Девичью Гору… я ведь правильно иду?
— Правильно, — отвечает младший сержант.
— С какой целью сюда пожаловали? — спрашивает старший.
— Да вот, — открывает чернобородый саквояж и вытаскивает из него большой медный крест с цепью, — очистить хочу гору эту от всякой нечисти.
— Давно уже пора, батюшка, — кивает младший, а потом мотает головою. — А то здесь такое творится. Что-то непонятное.
Чернобородый величаво осеняет крестом окрестности.
— Изыди дьявол из горы сия! Именем отца и сына и святаго духа, аминь.
— А бутылка вам зачем? — замечает старший, узрев в саквояже пластиковую бутылку и кропило.