— Времени у нас немного, — сказала она. — Я должна быть в Слиме в двенадцать часов, а автобусов не будет.
— В Слиме?
— Хочу поговорить с Виторином Заммитом.
— Вы собираетесь написать об этой истории? — с надеждой спросил он.
— Феликс сомневается.
Феликс был редактором газеты. Этот толстый и скучный маленький человечек мало внимания уделял своим обязанностям. Всем было известно, что Лилиан отлично справляется с делом.
— То, что сделал старик, незаконно, — продолжала Лилиан. — Мы не хотим, чтобы половина острова стреляла по самолетам.
— Вот уж не знаю. Артиллерии нужна любая помощь, которую она может получить.
Лилиан улыбнулась:
— Верно. Но они будут стрелять во все, что в воздухе, даже по нашим собственным самолетам.
— Сначала им придется их найти.
— Но в воздух поднимается много «спитфайров».
— Откуда ты это знаешь?
— Это правда? — спросила она.
— «Спитфайры» постоянно в воздухе. Когда их не было?
Лилиан прищурилась, понимая, что он уходит от ответа, но не стала допытываться. Макс сел на край стола и закурил.
— Ты собираешься раскрутить эту историю?
— Я не знаю, Макс.
— Давай-ка посмотрим снимки.
Она вытащила папку из-под кипы бумаг и кинула на стол несколько черно-белых фотографий. На паре из них Виторин Заммит потрясал кулаками перед сбитым итальянским пилотом, чей парашют кучей лежал у ног, и оба они были окружены компанией местных жителей; ухмыляющиеся мальтийцы стеной стояли за ними.
Молодой итальянец был красив и знал это; он запустил пальцы в густые волосы, чтобы привести в порядок челку, пока Макс готовился сделать первый снимок. Пиджак старого Заммита был припорошен пылью, осевшей после его головокружительного подъема на холм. Зажатый на сиденье мотоцикла между Максом и Пембертоном, он всю дорогу жаловался, что его похитили, и прекратил стенания, лишь заметив черный дым, тянущийся от обломков «макки». Они лежали у основания пологого откоса к югу от Чаргура, а пилот спустился на соседнее поле, усеянное камнями, где его тут же окружила толпа небритых и босых крестьян, размахивавших серпами и мотыгами. Можно было понять его радость при появлении двух офицеров на мотоцикле, хотя он должен был знать, что мальтийцы не привыкли линчевать пленных. И когда ему наконец жестами сообщили, что его сбил этот старик в пиджаке, он засунул свою гордость в карман и от всей души рассмеялся вместе со всеми.
— Вот этот снимок лучший, — сказала Лилиан.
Она была права. Рука Заммита лежала на плече итальянца покровительственно, едва ли не дружески, а выражение лица молодого человека было полно веселого смущения. Именно на такой образ мальтийцы и отвечали тихим триумфом, сдобренным юмором.