— Почему?
— Там служит мой двоюродный брат, ее племянник, а кроме того, она говорит, что Франция — это не Россия.
— В какой-то степени она права, хотя и там сейчас нелегко.
— Мне давно хотелось побывать во Франции, я столько слышал об этой стране.
— Я, кажется, догадываюсь, что привлекает вас во Франции, — лукаво взглянула на Гардекопфа Эльза и добивала: — Женщины.
— Не угадали, — засмеялся майор. — Больше всего меня привлекают вина, фрау майор.
— Не майор, а оберст-лейтенант, — поправила Миллер.
— Простите, никак не могу привыкнуть к новым званиям. Жаль, что никому из наших ребят не повысили звание.
— В этом виноват Венкель, — нахмурилась Эльза.
— Подлец. Хвала Богу, он получил свое.
— Об этом я хотела бы поговорить с вами, Гардекопф. Мне не нравится ваша самодеятельность.
— Но Венкель заслужил наказание.
— Я ведь запретила вам предпринимать против него что-либо. Вы верите в обвинение, предъявленное мне Венкелем?
— Я верю вам, фрау оберст-лейтенант. Я могу предположить, что вы вступали в контакт с партизанами из каких-то своих соображений. Вы — разведчик, и ваши действия могли исходить из вашего опыта, но что-то не получилось в вашей операции. Вместо триумфа вы навлекли на себя подозрение.
— Значит, вы ликвидировали Венкеля, спасая меня?
— Да, только по этой причине. И потом… не ликвидируй мы Венкеля, нам всем пришлось бы очень худо. Венкель не оставил бы нас в покое. Если вы советский разведчик, то мы, все ваши подчиненные, являемся косвенными помощниками. Допросы, пытки ждали всех нас. То, что Венкель оговорил ваших подчиненных перед штандартенфюрером Штольцем, было его самой большой ошибкой. Ни один сотрудник абвера никогда не простит подобное сотруднику СД.
— Гардекопф, у вас есть основания не доверять мне, — открыто сказала Эльза.
— Они были у Венкеля, у меня их нет, — ответил майор. — Я верю в ваш опыт разведчика, верю вам как человеку. Кем бы вы не оказались в конечном счете — я с вами, фрау оберст-лейтенант. Можете рассчитывать на меня в любом случае.
— Я признательна вам, Гардекопф, за искренние слова, но чем вызвана эта преданность?
— Тем, что вы всегда видели во мне человека, а не палача, которому другие брезговали подать руку, а большая часть офицеров презирала меня за то, что я пытал людей по их же приказу.
— Мне кажется, вы преувеличиваете все.
— Нет, фрау оберст-лейтенант, я ничего не преувеличиваю, но лучше не говорить на эту тему.
— Хорошо, — согласно кивнула Эльза. — Что вы думаете о наших помощниках?
— Они неплохие ребята.
— Фюреру преданы?
— Пока да.
— Как понимать ваши слова?