Дорис кивнула.
— И эти тоже. — Ей почему-то вдруг стало очень важно, чтобы мама поняла, какой Стив на самом деле: внимательный, яркий, сильный. Как будто жениха представляю, пронеслось в мозгу, и Дорис поспешила переключиться на какие-нибудь более реальные и менее травматичные мысли. — Как же ты приехала? — нарочито бодро спросила она. — А работа?
— Взяла отгул. С моими заслугами это не проблема, ты же знаешь.
Действительно, не проблема, улыбнулась про себя Дорис. Миссис Лора Кэмпбел всю жизнь проработала в Центральной художественной галерее Джексонвилла, родного города Дорис. Как у настоящей южанки, да еще и живущей в приморском городе, у Лоры круглый год держался темный загар, а русые от природы волосы были выбелены не только годами, но и солнцем. Это могло бы быть странным для человека, столько времени проводящего в сумрачных залах галереи, но Дорис знала, что не проходит ни одного утра, которое бы ее мама встретила в постели. Ежедневным ритуалом миссис Кэмпбел уже много лет была утренняя пробежка по набережной: солнце, ветер — и никаких простуд!
Может быть, поэтому известие о внезапной болезни дочери так ее встревожило. А может быть, ее насторожила необычная отстраненность в словах Дорис, как будто, разговаривая по телефону, она была так погружена в свои мысли, что едва слышала вопросы матери. Такого за тактичной и чуткой Дорис еще не наблюдалось. Вот и сейчас: что-то рассеянно спрашивает, кивает невпопад, странно улыбается. И все время возвращается взглядом к двери в комнату. Ждет. Похоже, все-таки решение приехать было вполне своевременным. Лора была довольна, что послушала голос интуиции и приехала к дочери. Кажется, в ее жизни намечаются перемены.
— Так как, говоришь, вы познакомились?
Дорис подняла подозрительный взгляд.
— Я тебе ничего подобного не говорила.
— Правда? Ну тогда самое время рассказать.
Дорис немного помолчала, решая, стоит ли рассказывать Лоре про свою хрустальную туфельку. А потом мысленно махнула рукой. В конце концов, она для себя уже все решила (ну или почти все, тут же мысленно поправилась Дорис). Поэтому, поймет ли ее теперь Лора, имеет мало значения.
Нет, не правда. Каждой дочери, даже если ее собственные волосы побелеют от времени, всегда важно, чтобы мама понимала.
— Ладно, слушай. — Дорис глубоко вдохнула, собираясь с мыслями. — Это был первый день моего отпуска. Я сидела тогда в кафе и рассматривала картину. Там был мужчина со знаменем, красивый и странный, как вдруг…
Дорис осеклась на полуслове, потому что дверь в комнату распахнулась. Вначале показался поднос с высокими бокалами и запотевшим стеклянным кувшином мятного чая, в котором позвякивали кубики льда. Потом появился невозмутимый Стив.