Когда Коналл вновь перевел взгляд на Шону, она уже начала разбинтовывать ногу.
— Не делай этого. Твоя щиколотка еще не зажила.
Она продолжала разматывать повязку.
— Начнем с того, что она и не болела. Я притворилась, что болит. — Ее щеки порозовели. — Чтобы удержать тебя.
Не обращая внимания на замешательство Коналла, Шона вскочила с кресла и прошла к его столу, повернув к себе резную шкатулка, подняла крышку и достала оттуда свой кинжал.
— Что ты делаешь?
— Собираюсь ее вернуть.
— Нет, Шона. Я не могу позволить тебе отправиться в погоню за Уиллоу. Ты попадешь в беду.
— Коналл, тебя это уже не касается. Это вопрос крови. Они забрали мою сестру. Мою красивую, мою совершенную сестру. Меня не волнует, зачем они это сделали. Я еду за ней. Я заставлю их вернуть ее, либо они об этом пожалеют.
— Что ты сделаешь? Попытаешься наделать в них дыр, пока они не перережут тебе горло? Отдай мне кинжал.
Шона сунула его за спину:
— Нет! Я говорила тебе, что могу за себя постоять. Занимайся своей свадьбой, а я должна найти сестру.
— Черт подери, Шона. — Коналл протянул руку. — Я сказал: отдай мне оружие.
— Прочь с дороги.
На этот раз кинжал перекочевал вперед, и теперь его острие было направлено в его сторону.
Он иронично вскинул бровь:
— Что ты собираешься сделать? Убить меня?
— Я не могу тебя убить. Я люблю тебя.
Веселое выражение на его лице померкло, и рука безвольно упала.
— Что?
Шона прикусила губу.
— Ты слышал. А теперь прочь с дороги.
На его губах заиграла улыбка.
— Я никогда не слышал, чтобы женщина признавалась в любви с кинжалом в руке.
У Шоны перехватило дыхание.
— Это любовь женщины, которая должна любить издалека. И она так велика, что я готова терпеть разлуку, Коналл Макьюэн, лишь бы ты был счастлив.
Коналл шагнул к ней. В ее глазах снова блеснули слезы. Он наклонил голову и прижался губами к ее губам.
Ее губы сначала слабо задрожали, потом ответили искренним, самозабвенным поцелуем, как будто этот поцелуй последний. Ее руки легли ему на шею, продолжая держать смертоносный клинок. Коналл обвил ее стан руками и привлек к себе. К своему сердцу, чтобы крепко сжать в объятиях.
Он томно и с удовольствием целовал ее губы. Они были солеными от слез, а язык — сладким от чая с медом. Шона была женщиной контрастов: осторожная и отважная, искушенная и наивная, опасная и совершенная. Страсть и возмездие.
Повернувшись кругом, Коналл подвел ее к креслу, усадил и опустился перед ней на колени.
— Дай мне нож, — попросил он и протянул руку.
Шона покачала головой:
— Он мне нужен, чтобы спасти Уиллоу.
— Шона, не упрямься.