Там была паника. Гена не хотел, чтобы я оказывалась свидетельницей его забав. Не потому, что он чего-то от меня опасался, а просто из деликатности.
Но тут все вышло очень нехорошо. Как будто какая-то нечистая сила подтолкнула меня к дверям комнаты. Надо было бы мне не ходить туда, раз уж я успела догадаться. А я все-таки пошла и заглянула в комнату.
И тогда я увидела «это самое»… Два голых мужчины лежали в постели. По комнате лежала разбросанная мужская одежда, и в своей кровати Гена был не один. Тот, второй мужчина, успел засунуть голову под одеяло, так что я его не рассмотрела. Да, впрочем, не он меня интересовал. Я увидела красное, возбужденное лицо Гены и этого мне было достаточно.
— Убирайся отсюда, — закричал он. — Что ты сюда притащилась, дура?
Он крикнул мне это очень злым голосом. Я тотчас же выскочила в другую комнату и там зарыдала. Я сидела там одна и плакала.
Вспомнилось, как я плакала в свою свадебную ночь, когда Гена открыл мне правду о моем замужестве И ушел спать. Я осталась тогда тоже одна и рыдала, сидя полуголая на кухне, заставленной грязными тарелками и пустыми бутылками. И слезы мои капали в тарелку с остатками салата…
Через некоторое время я услышала, что гость Гены собрался и ушел, а сам муж вошел в комнату. Он был одет и выглядел подавленным.
— Людмилочка, — сказал он мне извиняющимся голосом. — Прости меня за то, что я так грубо крикнул на тебя. Мне очень неудобно, что так получилось.
— Я же не виновата, — проговорила я сквозь слезы, которые душили меня. — Разве я виновата в том, что пришла пораньше?
— Но ведь и я не виноват, что у меня такая проблема, — тихо и примирительно ответил Гена. Он подошел ко мне и положил руку мне на плечо. Наверное, это был максимум физической близости с женщиной, на который он был способен. И я оценила его жертву.
— Теперь мы можем как-нибудь договариваться о том, чтобы нам не пересекаться, — сказал Гена. — А то действительно неудобно получилось. И тебе неприятно, и нас побеспокоила.
После этого мы и впрямь договорились о том, что Гена будет откровенно сообщать мне о планируемых свиданиях с мужчинами, и я буду уходить из дому на это время.
К его чести надо сказать, что он никогда не беспокоил Юлю. Уже когда она подросла и стала ходить в школу, он никогда не требовал, чтобы она уходила из дому. Он подстраивался под нее.
— И Юля знает о том, что ее папа — гомосексуалист? — спросил я, удивленный. Все-таки это целая психологическая проблема для ребенка. Будь то мальчик, или девочка…
— Сейчас, может быть, и догадывается, — ответила Людмила, — но в принципе она никогда ничего не видела. Да и кто мог бы ей сказать? Не я же… Но и сейчас вряд ли она точно знает об этом. Мы ведь спим в одной спальне, только на разных кроватях. А это ни о чем не говорит. Многие спят в кроватях порознь.