Я никогда не забуду мужчину, которого жена в буквальном смысле слова притащила на терапию. Он вошел, сел, обратив внимание на пачку салфеток, и сказал с ухмылкой:
«Я вижу, только что у вас на приеме была женщина». Фактически он был прав, но мне не хотелось признавать его правоту. «Мужчины тоже могут рыдать», — заметил я. «Но они не должны этого делать, — парировал он, — они могут с собой справиться». Я продолжал: «Многие мужчины носят в себе целые горы скрытой ненависти и моря слез, и, если не дать им возможности от них избавиться, эти моря и горы их погубят». Он снова ухмыльнулся, словно говоря мне в ответ: «Ты такой же дурак, как они, вот и все». Когда я спросил, чего он боится, он лишь сказал, что почувствовал: ему надо следить за женой, у которой были серьезные проблемы. Как можно догадаться, на этом его «терапия» закончилась.
Вообще говоря, мальчик может испытывать страдания и от «избыточности», и от «недостаточности». Последнее обстоятельство я проиллюстрирую на двух примерах.
Жизнь Джозефа вращалась вокруг единственного знакового для него события. Когда ему было восемь лет, мать заявила, что уходит из семьи. Стоя в дверях дома, он видел, как она села в машину, в которой ее уже поджидал какой-то чужой мужчина, и уехала навсегда. Джозеф больше никогда ее не видел. Отец отказывался говорить с ним о матери и постоянно уходил от своей боли, заглушая ее алкоголем. Джозеф вырос, чувствуя себя совершенно заброшенным. Ему нелегко давалась учеба в школе, он научился помогать себе сам, и когда он пришел ко мне, то был уже менеджером небольшой производственной фирмы. Он решил пройти терапию по собственному желанию, и я оказался его третьим по счету терапевтом. За два года до этого он приводил к терапевту свою жену, «чтобы терапия придала ей сил». Когда этого показалось мало, они вместе пришли ко второму терапевту, которого он настоятельно просил работать с женой под гипнозом, «чтобы добраться до истины». Хотя Джозеф был уверен, что жена любила и его, и двух их детей, ему постоянно казалось, что у нее были случайные связи, мимолетные и неразборчивые, как только ей предоставлялась такого рода возможность.
Хотя терапевт отчасти зависит от материала, который сообщает клиент (и, разумеется, связи на стороне часто становятся известны другому супругу), правдоподобие приведенных Джозефом примеров измен жены вызвало у меня серьезные сомнения. Так, например, во время очередной годовщины своего бракосочетания они сняли номер в одном из отелей Атлантик-Сити. Пока Джозеф принимал душ, в номер вошел официант гостиницы. Джозеф был убежден, что жена знала этого человека и в течение нескольких минут они совершили половой акт. В доказательство своей правоты он сказал, что жена «выглядела подозрительно». Дальше последовали другие такие же примеры: каждый из них в принципе мог произойти на самом деле, но требовал некоторой игры воображения. По просьбе Джозефа я пригласил его жену для частной беседы. Она подтвердила, что сохраняла супружескую верность, и не могла понять, почему он всегда такой подозрительный.