Но она была жива, её грудь еле заметно поднималась и опускалась, и это, казалось бы, должно было успокоить Максимилиана, но было слишком тяжело.
Дверь в спальню резко распахнулась, и в комнату быстро вбежал главный лекарь Афин, а вслед за ним перепуганный Тигран.
— Макс, что случилось? — начал орать тот прямо с порога и замер, увидев бесчувственную девушку в кровати. Но Максимилиан не обращал внимания на его крики, и повернулся к лекарю.
— Алей, будь с Линой, — очень строго сказал он, — и к Алкмене не подходить.
— Но… она скоро родит… — испуганно сказал он.
— Я сказал не подходить! Всё ясно?
— Да господин, — покорно поклонился Алей испуганно смотря на окровавленную девушку в кровати…
Максимилиан удовлетворённо кивнул и, позвав за собой Тиграна, вышел из спальни.
— Поставь у дверей охрану, этот лекарь не должен приближаться к спальне Алкмены, — сказал полководец, как только они оказались в коридоре.
— Макс, что произошло? Что с Линой? Ты объяснишь мне, когда ты успел получить эти раны? — затараторил Тигран. — Ты же только что вышел из тронного зала.
— Брат, нам не стоит это обсуждать, — ответил Максимилиан и генерал открыл рот от возмущения. — По крайней мере сейчас.
— Скажи мне хоть кто тебя… я даже не знаю, как это назвать… как будто покусал.
— Кербер, и нам действительно не стоит это обсуждать.
Тигран недоверчиво нахмурился, и хотел было уже возразить, но увидев серьёзный взгляд полководца, передумал.
— Пошли к лекарю, Макс, — чуть откашлявшись, произнёс он. — Тебе нужно обработать раны.
— Успею… я хочу попрощаться с сестрой.
— Попрощаться? Макс, говори ясней. Алкмена родит с минуты на минуту, — недовольно пробурчал Тигран. Но эта информация была уже без надобности. Крики принцессы были слышны, казалось, даже на окраине Афин.
Максимилиан не стал ничего отвечать, а очень быстро пошёл к спальне принцессы. У её дверей стоял Валерий, лицо которого было белее снега, и он нервно дёргался при каждом крике жены.
Не дайте боги оказаться на его месте, подумал Максимилиан, приближаясь к нему.
— Как она?
— Первый мальчик родился, — осипшим голосом ответил македонец. — Но там какая-то проблема, мне никто ничего не говорит. Максимилиан, посмотри, — с надеждой попросил он.
Полководец коротко кивнул и открыл дверь.
Великая Афина! Это было ужасно!
Измученная Алкмена лежала изнемогая от жары, и даже широко открытое окно помогало мало, а рядом стояла повитуха и держала на руках мёртвого ребёнка.
— Мы ничего не смогли сделать, — испуганно прошептала она, уже готовая принять на себя гнев царя. Но Максимилиан даже не смотрел на неё, он быстро приблизился к кровати сестры и встал перед ней на колени.