Ко всеобщему удивлению, экзамены я сдала успешно и сразу ожила. На другой день меня было не узнать.
— Только не заносись, — говорила тетушка из Снеека, помогая мне удлинить юбку и рукава платьев, едва прикрывавшие мне кисти рук.
Бабушка прислала мне великолепное пальто и даже позволила переночевать в Амстердаме у папы, хотя тяжба между ними еще не закончилась.
Тетушка из Снеека проводила меня до Ставорена. Все три часа я сидела, прижавшись носом к окну, отчасти оттого, что изо рта у нее пахло тухлым сыром. Когда мы проезжали мимо Хиндлоопена, то, увидев великолепную колокольню, я воскликнула:
— Посмотрите, как красиво!
Но тетушка меня одернула:
— Не кощунствуй, Гертруда.
Очутившись на палубе парохода, я жадно вдыхала терпкий ветер, дувший со стороны Зюйдер-Зее, чтобы отбить зловоние Снеека, и бросила за борт бутерброды с сыром, которые мне дали с собой. При виде построенных два века назад серых дряхлых зданий Энкхейзена, которые тянулись вдоль берега, я почувствовала, что нахожусь за тысячи миль от Снеека.
— Не узнала меня, — прокричал папа, встав передо мною на сходнях.
Действительно, этого статного, красивого, чисто выбритого мужчину, который энергично махал рукой, когда судно подходило к причалу, я приняла за иностранца. Он выглядел великолепно — свежий, нарядный, помолодевший без усов. И пейзаж мне понравился. Вагон стучал на стыках рельсов, когда мы ехали в Амстердам мимо нарядных вилл, окруженных рвами, через которые были переброшены мосты.
По словам папы, он занимался поставкой нефти, хотя большей частью оставался в Амстердаме. Зарабатывал он неплохо.
— Мне нужен был размах, я его добился. Я современный человек, Герши, житель большого города, вот и все.
Я воспрянула духом. Как только кончу школу, я приеду к отцу и буду о нем заботиться. Даже если суд назначит опекуном бабушку, кто запретит почти взрослой девушке жить у отца? И все мои прежние мечты о «хорошей жизни» вместе с папой в Амстердаме сбудутся.
— Я хочу тебя кое с кем познакомить, детка, — произнес папа. — Ты у нее останешься на ночь, поскольку сам я живу в гостинице для коммерсантов. Это удобно для дела, но неподходящее место для молоденькой девушки. Моя знакомая говорит: «Какая жалость, что она не католичка, а то ее можно было бы отправить в монастырь для получения образования».
Я так расстроилась от этих слов, что разинула рот.
— Какой только чуши не говорят о католиках, — со смущенным видом продолжал папа. — Домине ван Гилзе был ханжой, Герши. Моя Хельга славная женщина и не позволяет себе никаких вольностей, уверяю тебя. Тебе она понравится.