Если с него приняли плату в то время, когда нет свободных причалов, кое-кому не миновать нагоняя.
— Нет, но…
— А вы, уважаемый купец? — обратился я к владельцу шлюпа.
— Все оплачено согласно требованиям, — отозвался тот.
— Вопрос исчерпан. Ждите, когда один из причалов освободится. Или идите к другой пристани.
— Я важный человек в Абудаге! — взвизгнул спорщик.
— Может быть, но здесь не Абудаг. Я все сказал.
Возмущенные наемники взялись было за мечи, но Нимли потянулся к сигнальной трубе. Стоит ему подать сигнал тревоги — и через пять минут сюда сбегутся все гномы, находящиеся поблизости. Прибегут и солдаты герцога Фагуа, если таковые здесь окажутся: они осведомлены о нашем сигнале и не преминут прийти на помощь одному из дворян герцогства.
— Погода сегодня совсем не располагает к купанию, — добавил я.
Аргумент подействовал. Абудагцы, ругаясь, ушли, ссора с хозяином волока и причалов совсем не входила в их планы. Я же обернулся к тому, кто так отважно отстаивал интересы местного купца.
— Приходилось служить в легионе? — поинтересовался я у человека, продолжавшего так же невозмутимо стоять около причала.
— Приходилось, — подтвердил тот.
— И в какой должности?
— Инструктор по рукопашному бою и бою на мечах.
Я кивнул. Это многое объясняло. Удивительно, что такой человек нанялся в охрану каравана, да еще и на такой скромный шлюп.
— Не желаете ли выпить кружечку пива? Мой дом недалеко.
— Я на службе, — отозвался инструктор.
— Это не беда, за шлюпом присмотрят. — Я обернулся к Нимли и попросил: — Найди Сонъера и Мангу. Пусть проследят за порядком на причалах.
Гном кивнул. Если вы думаете, что он отправился выполнять мое поручение сам, то зря. Ко всему прочему мой друг был начальником гномьей курьерской службы, два-три молодых гнома следовали за ним почти постоянно. В случае необходимости — и за мной тоже, но я старался этим не злоупотреблять. Исключение составляли поход или крупная битва, тогда число курьеров достигало десяти и более.
Нимли остался на месте, дожидаясь прибытия охотников, я же пригласил гостя следовать за собой.
— В таком случае, если милсдарь угощает, я не против, — улыбнулся имперец.
Мы разговорились. Кулан — так звали моего нового знакомого — рассказал о том, как он здесь оказался.
— Двадцать лет как один день, милсдарь. Много всего случилось за это время. Но походы стали меня утомлять. Реакция уже не та, и ноги ноют после того, как прошагаешь целый день под палящим солнцем.
Я слушал, удивляясь. Уж на реакцию ему точно жаловаться грех. Что же касается остального, то судить не могу.