Лариса обзвонила подружек Машки, но никто из них не знал, где она. Тогда она стала обзванивать больницы.
— Может, ты своим скажешь? — наконец спросила она.
— Еще не прошло 24 часа. Они…
— Я знаю, что не прошло, — перебила Лариса. — Но это твоя дочь. И ты, в конце концов, там не последний человек.
Жена была права. Лучше начать поиски сразу, чем потом сожалеть, когда окажется поздно.
Кирякин набрал номер районной милиции— в этот момент раздался входной звонок. Увидев на пороге дочь, Лариса накинулась на нее, выясняя, где та была, а Кирякин облегченно вздохнул.
— Мам, ну прости. Мы с девочкой из художки поспорили, кто лучше закат нарисует…
Глядя на дочь, Кирякин думал, что ему нужно обязательно найти хакера прежде чем истечет время. Каким бы ни было уготованное ему наказание, нельзя допустить его исполнения. У него оставалось 14 часов.
Кирякин с криком вскочил с постели. Лежащая рядом Лариса с тревогой смотрела не него и попыталась успокоить:
— Это был всего лишь кошмар. Видишь, ты дома. Все в порядке.
Вид собственной спальни и жены привел его в чувство, но в мозгу еще прокручивался недавний сон. Зловещая фигура в капюшоне, утаскивающая дочь, его безуспешные попытки догнать их, фраза: «Ты не выполнил задачу! Теперь твоя дочь моя» — и зловещий смех.
На часах было начало пятого. Кирякин рухнул на подушку и попытался снова заснуть, но так и пролежал до 6 утра, смотря в потолок.
Перед выходом на работу, он позвонил хакеру Крису — одному из информаторов отдела «К», с охотой выдающего своих приятелей в обмен на отмазу своих старых грешков. В отделе его терпеть не могли за подхалимство и отъявленное стукачество, и дали прозвище «Крыс», но он, как любой стукач, был полезен отделу. Понадобилось 4 минуты, чтобы Крыс снял трубку.
— Какого черта? — послышался сонный голос.
— Чертей ты в тюрьме увидишь, если так с майором милиции будешь разговаривать.
— Эээ… Вадим Сергеевич? Здравствуйте. Рад вас слышать.
— В 10 утра придешь в мой кабинет. И не заставляй меня ждать.
— Сегодня?
— Нет, через год, — издевающимся тоном ответил Кирякин и положил трубку.
* * *
25-летний Крыс во многом действительно был похож на крысу — худой, с длинным острым носом, в очках с круглыми линзами и пучком редеющих каштановых волос. Голос у него был мягкий, елейный, старающийся всем угодить. Все это, вместе с несуразной одеждой, состоящей из мятой клетчатой рубашки, штанов в крупную полоску и сандалий, производило отталкивающее впечатление.
— Вызывали, Вадим Сергеевич? — промяукал Крыс.
— Садись! — приказал следователь и кивнул на стул.