— Мама, — зовет мой сын из гостиной.
— Что, сынок?
— Я надел и рубашку и шорты.
— Молодец. Подожди минутку. Я сейчас приду и как следует посмотрю на тебя. Ты вычесал песок из головы?
Он знает, что провинился, и потому молчит.
— Быстро, — говорю я. — Иди и приведи голову в порядок.
— Хорошо, мама.
Я заканчиваю туалет. Стоит взглянуть в зеркало, как всегдашние мысли наваливаются на меня. Из зеркала на меня смотрит не слишком привлекательное лицо. Интересно, сколько еще мы можем продержаться в таком положении — я и мой сын. В последний год наш город постоянно подвергается нападениям симбийских войск на земле и с воздуха. Время от времени происходит налет, и люди считают убитых. На несколько дней в городе воцаряется страх. И мне невозможно выйти на улицу, невозможно пойти на базар за едой для себя и сына, потому что со всех сторон люди глядят на меня с ненавистью и только что не вырывают из моей груди сердце.
Куда мне бежать, что мне делать? И что бы стало со мной, если бы не доброта командира федеральных войск, который сразу же предостерег жителей от самосуда? Если мне нельзя пойти на базар за едой для себя и сына, как сможем мы выжить? А ведь однажды меня спросили, не закупаю ли я еду для моего племени! Моего племени? Моего племени… Мало кто в этом городе теперь заходит в мою лавку — никто не хочет у меня покупать. Только солдаты. Сколько еще я могу выдержать в этом городе, когда от меня отвернулись все люди, за исключением нескольких солдат, которые иногда заглядывают в мою лавку?
А теперь предо мной опасность, опасность иного рода. Уже несколько месяцев Тодже оказывает нам внимание. Все это время он покупает для нас одежду, еду и всякие необходимые вещи, а иногда прямо дает мне деньги. Если бы не его дары, я и мой сын, без сомнения, по смогли бы выдержать пашей отверженности. Но здесь и таится опасность. Кажется, настало время расплачиваться за поддержку — и какою ценой! Сомнений тут быть не может. Я не дитя и не стану себя обманывать.
Мой муж — первый и единственный человек, знавший меня, — клянусь! Я знаю, к чему идет дело. Вижу, что происходит в уме мужчины, который пристально разглядывает женщину. По глазам я легко читаю мысли Тодже и, когда он стоит близко, чувствую, что означает его дыхание. Больше того, он часто говорит со мной таким языком, от которого женщина может лишиться рассудка. Пока что он не дотрагивался до меня пальцем — не пойму, что его удерживает, — но его глаза и дыхание открывают больше, чем я хотела бы знать. И если б я не дала себе слово никогда не идти ни на что, что могло бы навлечь позор на мужа, который так далеко, я бы давно покорилась невысказанным желаниям Тодже и без оглядки раскрыла бы перед ним свою дверь.