– Будешь, будешь, – уже сквозь сон ответил Косяков и захрапел, а Софья Егоровна откинулась к спинке кресла, заломила руки в отчаянье и заплакала.
Спал и Грузов в своей крошечной комнате, предварительно намазав мазью верхнюю губу и наказав мамаше разбудить его к семи часам.
В семь часов он проснулся и, приведя себя в порядок, пошел к Косякову.
– Здравствуйте, здравствуйте, – радостно приветствовала его Софья Егоровна, – а вы за ним опять? Крикните ему, он и проснется. Я всегда его так бужу!
– Никанор! – крикнул Грузов.
– А? Что? Пора? – послышалось из‑за занавески.
– Самый раз!
– Я мигом!
Косяков заворочался и через минуту вышел, натягивая на себя пиджак.
– Моя‑то сорока, смотри, мне денег нагадала, – сказал он шутливо, – я ей за это орехов принесу.
– Принеси цветков мне. Я их поставлю и нюхать буду, а потом зажмурюсь и подумаю, что гуляю по лужку, – попросила Софья Егоровна, и лицо ее приняло мечтательное выражение.
– Фантазии все! Ну, да гадай лучше – и цветов принесу. Что нагадала еще? А?
Жена смутилась.
– Так, всякое…
Косяков взялся было уже за фуражку, но при ее словах остановился и сказал:
– Ну, что еще? Говори!
Она смутилась еще сильнее и едва слышно ответила:
– Так… глупости… будто казенный дом выходит…
Косяков вздрогнул. Как все невежественные люди, он был суеверен, и лицо его вдруг приняло сердитое выражение. Он подбежал к жене и торопливо стал собирать со стола карты.
– Казенный дом! – говорил он сердито. – Ах ты, глупая сорока! Еще напророчь, проклятая. Вот тебе, поганая, вот! И не будет тебе карт!
Он хлопнул ее картами по носу и быстро переложил карты на комод. Софья Егоровна заплакала.
– Никаша, что же я без карт? Одна! Милый! Не сердись на меня, глупую. Никашечка!
Но он надел фуражку и сердито вышел из комнаты.
– Нет на нее смерти и нет! – сказал он, когда они вышли на улицу. – Да, теперь я ее в больницу отдам, и кончен бал! Сил нет! Острог нагадала, нате‑ка!
– Брось! – успокаивал Грузов. – Гаданья – глупости.
– Все же неприятно! – ответил Косяков.
– Ну, ну, – остановил его Грузов, – что ты ему говорить будешь?
– Ему‑то? – Косяков передернул плечами. – Я уже обещал ждать неделю и буду! Но тем временем мы можем к ней наведаться? А?
– Подождем, – ответил Грузов, – все‑таки оно, знаешь, не того. Обещался и… вдруг…
– Как хочешь, как хочешь. Ну а через неделю снова.
– К нему?
– Ну да! Ты, собственно, прав, – Косяков тряхнул головою, – потому что он‑то уж оповестил ее всенепременно.
Грузов был очень доволен его одобрением и улыбнулся.
– Надо все, чтобы по чести, – сказал он, – если он будет платить, пусть он; если откажется, пусть она. Они поймут, что имеют дело с порядочными людьми.