Слава, Слава, Слава... Владислав Андреевич, Влад... Властитель, учитель, проклятие ее, беда и божество разом. Она принадлежала ему всецело, как все они, работавшие у него, с ним, под ним, под его всесильным началом. Женя говорил: "Разве объяснишь? Он - я. Больше, чем я сам. Я - оболочка. А он все, что внутри. Душа и тело. Тело и душа".
Глаза Кати налились слезами. Сразу, без перехода. Она была очень подвижна к слезам. Очень развитые слезные железы. Впрочем, и все остальные тоже. Она сидела, задумчиво оттопырив губу. Прости меня, Женечка...
Перед спуском в тоннель опять затор. Он выжидал, терпя на себе привычный оценивающий интерес, проклюнувшийся из окружающих машин. Их узнавали, подталкивали своих соседей. Смурные лица оживали, лоснились. Кто-то уже отпускал реплики. Он поднял стекло.
Недавно приснился сон. На площади - открытие памятника Жене, почему-то с фонтаном. Все бродят в нетерпении. И они среди всех. Любопытные заглядывают под складки полотнища. Речи, тщеславие, вся эта суета... Наконец занавес падает. Все обступают композицию, хотят первыми разглядеть. Они с Катей пробираются ближе и в паре сплетенных фигур (обнаженная фактура, натуральная школа) узнают самих себя. Смешки, крики, шиканье, свист... И уже ударили струи, и бьют по макушке... И деться некуда. И прикрыться нечем. Ужас.
Самое страшное, что Женя мчался тогда со студии в театр по его вызову. Это было через день после скандала, когда он объявил Жене, что следующее его опоздание будет последним. Пусть выбирает: кино или мы.
Теперь у Жени осталось только кино. Которое никто никогда не увидит.
Путь впереди открылся. И Влад, с трудом преодолевая нетерпение, пустился в общую карусель.
Проезжая то место, Катя пыталась отвернуться, но глаза сами повернулись туда. Вот здесь, перед эстакадой, он пошел на обгон и столкнулся лоб в лоб с тупоголовым "чероки". Кто-то повесил на столб железный венок. Убого...
Он знал за собой умение фокусировать внимание на самых незаметных пародоксальных подробностях. Когда вещи видны сами по себе, вне зависимости от нахождения, происхождения или принадлежности кому-либо. Вещь как она есть. Человек как он есть. Время как оно есть. Кого мне жалко? Нас. Всех нас, не умеющих любить.
Джип вынырнул тут же слева, прижав их к самому бортику. Влад с трудом выровнял машину.
- Зачем ты поехал здесь? Можно было спрямить по бульварам.
- Я не нарочно. Это моя трасса. Наша трасса, в конце концов.
"Надо снять этот безвкусный венок, - подумала она. - Прийти ночью и снять".
Мельтешила мимо кавалькада. Лица, лица, лица... Они не излучали ни дружелюбия, ни понимания, ни просто человеческой солидарности. Каждый из них, если что случится, никого не пожалеет, и вас, любимых, в первую очередь. В последнее время люди вызывали у него гнетущее отчаяние.