Дэнни сморщил нос:
— Не люблю рыбу.
— Как бы не так, — сказал Холлоранн. — Просто тебе не попалась рыба, которой ты по душе. Эта рыба тебя полюбит, еще как. Пять фунтов радужной форели, десять фунтов камбалы, пятнадцать банок тунца…
— У-у, тунца я люблю.
— …и пять фунтов палтуса, вкусней которого в море не бывало. Мой мальчик, когда подкатит следующая весна, ты скажешь спасибо старине… — Он прищелкнул пальцами, словно запамятовал что-то. — Ну-ка, как меня звать? Что-то я подзабыл.
— Мистер Холлоранн, — сказал Дэнни улыбаясь. — Для друзей — Дик.
— Вот, точно! А раз ты мой друг, пусть будет Дик.
Пока Холлоранн вел их в дальний угол, Венди с Джеком обменялись озадаченными взглядами — каждый пытался вспомнить, называл ли им Холлоранн свое имя.
— А вот сюда я положил кой-что особенное, — сообщил повар, — надеюсь, ребята, вам понравится.
— Ну, это ни к чему, честное слово, — растроганно сказала Венди. «Кой-что особенное» оказалось двенадцатифунтовой индейкой, обвязанной широкой ярко-алой лентой, увенчанной бантом.
— Венди, в День Благодарения вы получите свою индейку, — серьезно произнес Холлоранн. — Где-то тут, кажись, был рождественский каплун, вы на него наткнетесь, тут сомневаться нечего. А теперь давайте-ка отсюда, пока все не подхватили воспаление легких. Идет, док?
— Идет!
В холодильной камере оказалось еще много удивительного. Сотни картонок с сухим молоком (Холлоранн серьезно посоветовал, пока будет такая возможность, покупать мальчику в Сайдвиндере свежее молоко); пять двадцатифунтовых мешков сахара; галлон патоки в банке; каши; стеклянные банки с рисом, макаронами, спагетти; выстроившиеся рядами консервные банки с фруктами и фруктовым салатом; бушель свежих яблок, от которых вся кладовка пропахла осенью; сушеный изюм, сливы и абрикосы («Если хочешь быть счастливым, ешь побольше чернослива», — сказал Холлоранн, и его смех взлетел к потолку, откуда на железной цепочке свисала несовременная лампочка в шаровидном колпаке); глубокий ларь, полный картошки; ящики поменьше с помидорами, луком, турнепсом, кабачками и капустой.
— Ну, скажу я вам, — объявила Венди, когда они вышли оттуда. Однако вид подобного изобилия свежих продуктов настолько угнетающе подействовал на нее — с ее-то тридцатью долларами на съестное в неделю! — что она так и не сумела объяснить, что же именно им скажет.
— Время уже поджимает, — сказал Холлоранн, поглядев на часы, — так я, раз уж вы тут поселились, просто покажу, что в шкафах и холодильниках. Так: сыры, консервированное молоко, сгущенка, дрожжи, питьевая сода, целый мешок пирожков — ну, тех, «Застольный разговор», несколько гроздьев бананов — но им еще зреть да зреть…