ЗДРАВСТВУЙ, РОДИНА! ЧТО-ТО ТЫ МНЕ НЕ РАДА…
– Да, ласково Родина встречает!.. – пробормотал Владимир, одной рукой зажимая разбитый, обильно кровоточащий нос, а другой наощупь ища по карманам носовой платок. Где-то должен тут быть туалет…
Инцидент произошёл сразу по прилёту, когда он только-только прошёл паспортный и таможенный контроль, и не имея багажа кроме ручной клади, привычного и необременительного студенческого рюкзака на плече, пробирался через толпу встречающих рейс Франкфурт – Мувск к выходу. На таможне не трепали нервы, как он опасался, не пытались по обыкновению слупить денег с одинокого соотечественника, прибывшего из-за бугра; шмонали как-то торопливо-лениво, и он совсем было расслабился и даже стал неосознанно искать взглядом в галдящей толпе встречающих родных-знакомых: габаритную фигуру отца в неизменном тёмном пиджаке и при галстуке и сестрёнку-переростка, которых не видел уже три года. Но тут же вспомнил, что о его прилёте они не знают. Ещё в самолёте он вновь попытался дозвониться – и опять безрезультатно. Да, встречать некому, и добираться домой придётся самому.
Люди шумели и толкались, вытягивали шеи, стараясь разглядеть своих – встречающих-прилетевших. Всё было как везде и как всегда, только что вместо английской или немецкой речи вокруг звучала порядком уже подзабытая русская. Уже пробравшись через толпу, и направляясь к стеклянным дверям вестибюля зала прилётов он столкнулся с группой южан, галдящей стайкой направляющихся туда, откуда он только что выбрался – к толпе встречающих. Он шагнул в сторону, уступая им дорогу, они-то явно никому дорогу уступать не собирались, – и задел своим тощим студенческим рюкзаком одного из них. Их было шесть человек, и один тут же, пОходя, как бы между делом, дёрнул его за рукав, и, когда он обернулся – ткнул выставленной ладонью ему сильно в лицо, в нос… Сильно и беззлобно, по-хозяйски, как прогоняют-наказывают пинком надоевшую домашнюю псину, опять некстати попавшую под ноги.
Так быстро и буднично. Он схватился за нос, на мгновение ослепнув от резкой боли и сразу почувствовав под руками мокрое и горячее, а они пошли дальше, продолжая что-то обсуждать на своём гортанном языке, на своём гыр – гыр, как будто мимоходом разбить нос просто проходящему мимо было не только в порядке вещей, но и надоевшей обыденностью; один только удовлетворённо хмыкнул, уже пройдя несколько шагов, обернувшись и увидя как он зажимает нос, и сквозь пальцы у него сочится кровь. А стоящий у входа в аэровокзал полицейский, у которого это произошло на глазах, в грязноватом сером бронежилете поверх форменной рубашки с коротким рукавом и с АКСУ на ремне, скучно отвернулся в сторону – ну не видел он ничего, вообще ничего не видел, много тут туда-сюда народу проходит…
