Короче я решил переговорить с М-им. Я увидел его в нашей столовой. Он всегда много, жадно и как-то неаккуратно ел. И всегда – с книгой, читал во время еды. В этот раз он ел окрошку, и скатерть была забрызгана кровавыми (свекольными) пятнами. Я подсел и затеял разговор о футболе. Он был страстный болельщик и ходил на стадион в любую погоду. М-ий отложил книгу и молча смотрел на меня скорбными еврейскими глазами. Он ждал начала главного разговора. Я спросил его о Валленберге. Сказал, что судьба этого человека «напрягает моих агентов-евреев». Он тотчас принялся все яростно отрицать… с легкой усмешкой, чтобы я точно понял: он у нас! Уже уходя, я сказал ему:
– Я понял, его у нас нет… Вопрос: жив?
М-ий помолчал, затем ответил:
– Хороша окрошка.
Итак, Валленберг был жив.
Прошло какое-то время, и вдруг М-ий в столовой прошептал мне:
– Завтра на «Динамо» (стадионе) перед футбольным матчем.
Он решился. Но почему?
В тот день играли две сильнейшие команды страны – «Динамо» и «ЦДКА» (Центральный дом Красной Армии, или, как еще ее называли, «Команда лейтенантов»).
Оцепление из солдат и милиции окружало стадион. Билеты спрашивали уже внизу, в метро. Милиция на конях теснила людей, выходивших из подземки, заставляя сбиваться в одну колонну. И эта бесконечная колонна двигалась на стадион.
Наконец появился М-ий. Мы прошли через служебный вход на северную трибуну. Нас встретил рев стадиона.
– Как кричат, – заметил я.
– Что делать: дома на них кричат, на работе кричат, хотя бы здесь мужики сами кричат, – удало сказал он.
М-ий конечно же пришел с постоянным «сопровождением». Они сидели за нами – двое молодых ребят. Когда «Динамо» забило гол, в реве стадиона М-ий успел прошептать:
– Ссать.
В туалет в перерыве мы отправились порознь с небольшим интервалом. Сопровождение, проводив его, встало в длинную очередь за пивом.
В щедро загаженном болельщиками туалете было множество людей. Стоя в очередь к писсуару, М-ий успел произнести еще одно слово:
– Покажу.
На следующий день я написал официальную просьбу начальству о консультациях с М-им «по поводу инъекции для ликвидации враждебного чешского политика». И вскоре получил разрешение посетить Варсонофьевский…
Из своего кабинета через подземный ход М-ий провел меня в так называемую «гостиницу».
О ней ходило много слухов. В этом специальном блоке лубянской внутренней тюрьмы сидели особо важные лица. Еду сюда носили из нашей столовой НКВД… Говорили, что в «гостиницу» к арестантам даже приводили женщин… Однако из нее обычный путь был в так называемую «Камеру Лаборатории Х», где «постояльцы» получали смертельную инъекцию.