— Я могла бы подождать, пока ее чувства к тебе остынут, а они точно остынут.
— Значит, меня легко забыть?
Бренна искоса взглянула на него и снова отвелавзгляд.
— Может, тебе обидно, но так оно и есть. Ей всего двадцать, и ее легко ослепить внешней красотой.
— Но не тебя.
— Я вижу тебя таким, какой ты есть. Я это затеяла, я бы и закончила. Я готова была покончить с тобой, но так нашу проблему не решить. Даже если я отступлюсь от тебя, Мэри Кейт не простит и не забудет. Если она хочет повзрослеть, пусть научится смотреть горькой правде в глаза.
— Значит, ты решила за нас всех.
Шон остановился, и Бренна повернулась к нему. Он стоял, освещенный лунным светом, его глаза излучали ярость.
— Кто-то же должен решать.
— И всегда ты? А может, ты мне надоела. Может, я предпочел бы вернуть свою размеренную жизнь, ане любоваться на двух дерущихся женщин, пустивших в ход зубы и когти.
У Бренны в глазах потемнело от обиды.
— Я не кусаюсь и не царапаюсь. Я не собиралась драться с Мэри Кейт или с кем угодно из-за тебя. Просто так получилось. Говоришь, я тебе надоела? Только сегодня утром я слышала другую песню.
— У меня богатый репертуар. И раз ты обо мне столь низкого мнения, полагаю, нам ничего не стоит разбежаться. Если любому из нас захочется секса, он легко найдет его в другом месте.
— Это не просто секс.
Ага, удовлетворенно подумал Шон, наконец-то.
— Неужели? — Он придвинулся к ней, заставив отступить к воде. — Разве не ты говорила, что тебе от меня нужен только секс?
— Говорила. — Бренна уже не понимала выражения его глаз. Они стали черными, как ночь, и такими же непроницаемыми. — Но мы же не чужие люди. Не смей принижать то, что было между нами.
— Но ты считаешь себя вправе диктовать, как мне жить и что делать? — Он подхватил ее, иначе онаупала бы в воду. — Зачем тебе мужчина, которым легко управлять?
— Шон! — Ее ноги болтались в воздухе, а сердце бешено билось о ребра. — Отпусти меня.
— Ты этого не хочешь. Даже сейчас, думая, что в любой момент можешь подозвать меня или прогнать, ты дрожишь в моих руках.
— И не горжусь этим.
Шон рывком приподнял ее.
— К черту гордость!
И он безжалостно впился в ее губы. Она могла бысопротивляться, могла бы пустить в ход кулаки, но не сделала ничего подобного. Она сдалась, потому что Шон так редко чего-то требовал. Она сдалась, потому что сама хотела этого. И, как вздох, с ее губ сорвалось его имя.
— Я мог бы взять тебя здесь и сейчас. — Он резкопоставил ее на песок. — Подумай, с чего бы это. Я подумал.
А она не могла думать, внутри все бурлило, кровь пульсировала в висках, как море у ног.