Так кем же была мисс Фанни Лир – та самая, которую родители Николы считали первопричиной семейного несчастья.
...Фанни Лир, она же Хэтти Эш, она же мисс Блэкфорд, в донесениях российской полиции значилась как «североамериканская гражданка 23 лет». Великий князь Николай Константинович был того же возраста, но его жизненный опыт не выдерживал никакого сравнения с тем, что уже имелся за плечами мисс Фанни.
В возрасте шестнадцати лет эта дочь священника из Филадельфии сбежала с неким господином, который, как истый джентльмен, сочетался с ней законным браком. Однако, оказавшись хроническим алкоголиком, он скоро умер, оставив юной супруге крошку-дочь и фамилию Блэкфорд. Ребенка надо было кормить. О возвращении в дом отца-священника не могло быть и речи, потому Фанни – будем называть молодую вдову ее будущим сценическим псевдонимом – некоторое время подрабатывала старым, как мир, способом, «до тех пор, пока позор», как выразился один моралист, «не заставил ее скрыться во Франции».
Здесь молоденькой американке удалось устроиться на одну из тех крошечных сцен при парижских кабаре, которых было пруд пруди. Если к славной мордашке прилагалась стройная фигура и хоть мало-мальски различимый голос, дело это считалось достаточным.
Начинающая артистка, энергичная и оборотистая, быстро обзавелась поклонниками, переходя от менее ко все более богатым. Несмотря на то, что из-за франко-прусской войны в Париже было не так весело, как в прежние времена, Фанни сколотила кое-какой капиталец и даже выписала к себе мать из Филадельфии растить дочку. Ее клиентами были теперь люди высшего разряда. Обзаведясь статусом дорогой куртизанки, Фанни выезжала и на «европейские гастроли», кружа головы нуворишам и даже членам королевских семейств.
Среди тех, кто пользовался услугами мисс Лир, были и русские, приезжавшие в Париж и на европейские курорты – пожить вольной жизнью и с толком истратить деньги. В том и другом никакого удержу они не знали. Фанни, имея богатый опыт, убедилась в этом. Не в пример скупым немцам и французам, которые даже в пылу страсти всегда себе на уме, в поклонниках из России Фанни углядывала невероятную расточительность, способность совершенно не думать о завтрашнем дне и вкушать парижские удовольствия на всю катушку. Они походили на детей, которые каким-то случаем удрали от строгих маменек, – как тут ни воспользоваться моментом? Их легко можно было подбить на любые проказы.
Фанни это нравилось. К тому же ее русские ухажеры выказывали рыцарское отношение к даме и великолепную, если только вдрызг не напивались, воспитанность. Даже люди суровых занятий, как, например, Федор Трепов, обер-полицмейстер императорского Петербурга, оставили у нее самые лучшие воспоминания. Генералу было крепко за пятьдесят, а энергии и веселости у него не поубавилось. В перерывах между романтическими похождениями он развлекал Фанни рассказами о России. И однажды услышал от нее: