— Два аперитива «Гарри», пожалуйста, — заказал он, не спрашивая Линнет, что она желает.
— Вы всегда так делаете? — спросила она.
— Делаю что? — Он взглянул на нее удивленно, но не обеспокоенно.
— Решаете за людей, которых не знаете, с чьими вкусами незнакомы. У женщин может быть свое собственное мнение. Мы живем не в Средние века.
Серые глаза Линнет, обычно холодные, гневно сверкали, а ее бледная кожа стала ярче от возмущения, а не от смущения. Что страшного в том, что она высказывает свое мнение? Она не собирается работать у него, поэтому нет никакого смысла быть дипломатичной.
Он с юмором воспринял ее слова, что только увеличило ее раздражение.
— Какой характер у такого миниатюрного существа, которое, казалось бы, можно унести ветром, — спокойно ответил он. — Но последуйте моему совету и приберегите пыл для другого случая. Я просто заказал вам то, что, как венецианец, считаю, должно вам понравиться. Это вряд ли заслуживает заточения в темницу.
Линнет сердито посмотрела на него, открыла было рот, потом закрыла и прикусила губу. Она хотела воспользоваться случаем, чтобы осадить его, а он поставил ее на место. Она ненавидела его как никогда — его трезвый ум, его ленивые, но все замечающие голубые глаза, непререкаемую властность его поведения, — ненавидела все в нем!
Принесли напитки, хорошо охлажденные, рубинового цвета.
— Только глоток. Это крепкое, — предупредил он, как будто она была ребенком.
Линнет подавила гнев и взяла себя в руки. Она сделала глоток и сказала:
— По-моему, джин и красный вермут.
Он поднял брови и наклонил голову в знак согласия.
— Или вы большой знаток, или у вас хорошо развито чувство вкуса.
Она слегка улыбнулась.
— Если это вас интересует, мои родители содержат загородный отель. Я не новичок в составлении коктейлей.
— Понятно. А где это находится?
— В Суссексе.
Это вырвалось совершенно случайно, просто она перестала контролировать себя. Теперь это не имело никакого значения, но она поняла, как было бы трудно работать у него и постоянно следить за своей речью. Он слишком наблюдателен, чтобы не сделать выводов, если она все время будет проговариваться в ежедневных разговорах.
— Моя жена была из Суссекса, но я плохо знаю эту часть Англии, — сказал он. — Мы никогда там вместе не были. Обстоятельства не позволяли покидать континент.
Бьюсь об заклад, что позволяли, мрачно подумала Линнет. И как равнодушно он об этом упоминает!
— Я сама не жила там долгое время. Я училась музыке в Лондоне, — пояснила она, прикидывая, скоро ли она сможет сообщить ему о своем решении исчезнуть. Чем дольше она оставалась рядом с ним, тем больше он приводил ее в замешательство. Так или иначе, Линнет понимала, что долго будет помнить этого человека. Она могла его ненавидеть — и она ненавидела, — но он произвел на нее неизгладимое впечатление. Она никогда не встречала никого, кто был бы на него похож.