— Я спортсмен. Я — пловец марафонец, плаваю на дальние дистанции.
— А в каком спортивном обществе вы состоите? Какое спортивное общество организовало это ваше плавание?
— Ни в каком обществе я не состою. Я — самодеятельный спортсмен.
— Хм! А встречались вам на пути пограничные катера?
Я вспомнил, как на рассвете меня обогнали какие-то катера и убежденно ответил:
— Нет, не видел!
Офицер был русским или украинцем, солдаты тоже не принадлежали к кавказским народам. Я почему-то отметил это про себя и думал об этом, а не о том, о чем шел разговор.
— А что у вас в этих пакетах? — офицер указал на свертки, выложенные из карманов моей рубашки.
— Еда, питье, ну и необходимые документы.
Офицер подержал в руках один за другим все пакеты, не вскрывая их, а лишь рассматривая содержимое на свет. Когда он взял в руки мои часы в герметическом корпусе, я сказал:
— Отвинтите крышку, посмотрите!
Он отвернул крышку и вынул из футляра часы.
— Мои часы почему-то остановились, — заметил я.
— Они остановились потому, что вы переводили стрелки и оставили шпиндель выдернутым, — ответил офицер, посмотрев на них.
— Фу, черт! — невольно выругался я с досады.
— А что в этих пакетиках? — подозрительно осведомился у меня офицер, указывая на склянки с соком и коньяком.
— Сок и коньяк.
Пограничник недоверчиво покосился и объявил:
— Придется вас задержать до выяснения. Вы сможете завтра показать нам то место, где вы вышли из воды на берег?
— Могу показать.
— Хорошо, завтра мы повезем вас туда, — сказал офицер и отдал какие-то распоряжения солдату.
Солдат принес мне одежду: солдатское галифе, солдатскую гимнастерку и сапоги. Ночь я спал на стульях, под неусыпным надзором двух вооруженных солдат.
Утром 15 августа три легковые машины, полные офицеров, поехали к тому месту, где я вышел на берег. Когда мы подъехали к реке, оказавшейся на самом деле не рекой Чорох, а рекой Риони, все вышли из машин и переправились на лодке того же деда, что накануне переправлял меня.
— Дед, ты помнишь этого человека? — спросили они перевозчика, указывая на меня.
— Конечно, помню, — отвечал дед. — Вчера они переправлялись ввечеру. Дед тоже не был грузином и говорил так, как принято в русских деревнях.
Место моего выхода на берег я нашел сразу. Там остались мои следы. Вперед выдвинулся сержант с фотоаппаратом в руках и стал фотографировать берег, мои следы на песке, ямку, которая осталась после моего лежания… Потом мне велели снять сапоги и примерить ступню к следам на песке.
— Его следы! Несомненно его следы! — послышались голоса нескольких офицеров.