На стоявшем за кормой "Робеспьере" пробили склянки и резко просвистела дудка вахтенного. Кем мог быть раньше этот комиссар Ярошенко? Все равно, кем бы он ни был, разговаривать с ним следовало осторожно. Но внезапно Бахметьев почувствовал, что соблюдать осторожность в разговорах и заниматься всяческой дипломатией он больше не может. Никак не может.
- Чепуха все это, - решительно сказал он. - Собачья чепуха. Смотреть противно.
Ярошенко промолчал. Казалось, что он даже не слышал, но останавливаться уже было поздно:
- Вы поймите: так воевать нельзя. Нет никакой физической возможности. Все равно ничего не выйдет. Это же не флотилия, а плавучая богадельня. Колесные калоши с расстрелянными пушками, совершенно необученные команды и какое-то фантастическое командование. Один комфлот Шадринский чего стоит! Боится всего на свете, вплоть до своих писарей. А наш начальник дивизиона Малиничев? Дурак, и уши холодные! Только что в штабе врал, будто поднял совершенно правильный сигнал "Отходить к базе", и возмущался нашим поведением.
- Малиничев, говорят, обладает немалым опытом, - с еле заметной усмешкой возразил Ярошенко. - Кажется, он бывший лейтенант.
- Бывший лейтенант! Разве можно теперь судить о командире по его прежнему чину? - И вдруг Бахметьев сообразил, что говорит что-то неладное. Что-то идущее вразрез со всеми его представлениями о службе. Какую-то неожиданную ересь. Как это вышло?
- Если не ошибаюсь, он был старшим офицером на одном из новых миноносцев, - продолжал Ярошенко. - Вряд ли ему дали бы такое назначение, если бы он никуда не годился.
Верно. Лейтенант Малиничев был старшим офицером на "Капитане Кроуне" и пользовался хорошей репутацией. Почему же он здесь не мог справиться с тремя несчастными вооруженными буксирами и только путал? И внезапно Бахметьеву пришла в голову совершенно новая мысль:
- Знаете что: все эти бывшие раньше могли неплохо командовать, а теперь никак не могут. И вот почему: они боятся отдавать приказания. Им все кажется, что их сейчас за борт бросать начнут. Их ушибло еще в семнадцатом году, и они до сих пор не могут прийти в себя.
Ярошенко молча кивнул головой. Его юный командир сейчас был бесспорно искренним, только многого еще не понимал и в отношении Малиничева, к сожалению, ошибался. Малиничев был тонкой бестией.
- Отчасти вы правы, - наконец сказал он. - Однако расстраиваться по этому поводу не стоит. Кое-кто привыкнет, а кое-кого снимут. - Подумал и снова улыбнулся: - Хорошо, что вы стараетесь навести порядок, только не нужно нервничать.