- Товарищ командующий!
- Да, - не сразу отозвался Плетнев. Он все еще не мог привыкнуть к тому, чтобы его так называли.
- Готовы блины. Получайте из первой партии.
Теперь он совсем плохо видел. Даже красный огонь в печной дверце казался ему бледным и расплывчатым пятном. Было нестерпимо жарко, и он вовсе не хотел есть, но должен был, раз сам предложил жарить блины.
- Спасибо.
- Пусти! - прокричал наверху чей-то задыхающийся голос. - Пусти, гадюка!
Верхние нары затрещали, чье-то тяжелое тело метнулось в сторону и гулко ударилось головой о стену.
- Что такое? - с трудом выговорил Плетнев, но сверху никто не ответил. Только сквозь стук колес слышно было тяжелое дыхание. - Кто там кричал?
- Это я, - наконец отозвался голос с верхних нар,- минер Точилин. Это мне приснилось.
- Что ж тебе приснилось? - спросил какой-то молодой моряк, и другой, такой же молодой, ответил:
- Не иначе как жена.
Весь вагон дружно захохотал, но внезапно красное пятно поплыло в глазах, и хохот стал звучать все глуше и глуше. Потом наступила полная тишина, и, раскинув руки, Плетнев упал навзничь.
Большая серая река медленно катила свои воды на север, а на севере были враги, и беспомощный корабль прямо к ним несло течением. Он был командующим флотилией, но остановить этот корабль не мог - у него не было голоса.
И искры летели гудящей струей, и уже загорались надстройки, и вот-вот должен был рвануть весь порох, но команда об этом не подозревала и ела блины из его муки.
Огонь подходил все ближе и ближе. Нечем было дышать, а он не мог сдвинуться с места. Он лежал на дощатой палубе, и доски под ним стучали частым стуком колес по стыкам рельсов.
Кто-то поддерживал его голову и вливал ему в рот непонятное, страшное, горячее пойло,
- Пей! - советовал минер Точилин. - Это чистый спирт пополам с чаем. От простуды.
С Федором Точилиным он когда-то учился в Электроминной школе. Они были погодками - одного призыва, а теперь его назначили командовать флотилией, а Точилина прислали к нему простым старшиной-минером.
Странно получилось.
- Ну пей же! - настаивал Точилин.
Но пить чертову смесь никак не хотелось. К тому же дышать стало легче и все тело покрылось обильной испариной.
- Не надо, Федя, - сказал Плетнев. - Уже прошло.
- Все равно выпей. Это же лекарство.
- Нет. - И Плетнев, откинув шинель, приподнялся на локте. Прямоугольники окон уже были серыми, и вся команда эшелона спала. Неужели он так долго пролежал без сознания? - Который теперь час?
- Пей, тебе говорят! - рассердился Точилин. - Часов у нас нет.