Через несколько дней после прибытия в Монреаль я уже был знаком со многими здешними звероловами и с любопытством выспрашивал их о лесной жизни. Мне было тогда четырнадцать лет. Через месяц я тайно от отца присоединился к большому торговому каравану, который состоял из десятка берестяных лодок и направлялся вглубь страны. Для большинства участников той экспедиции поездка оказалась роковой.
Нас сопровождали дружественные Гуроны, и они, когда мы плыли по реке, ужасно нервничали, зная, что берега вокруг нас считаются владениями Ирокезов. Я не разделял их тревог, так как не осознавал всей глубины опасности, которая нам угрожала. И вот на второй день пути, когда мы плыли очень близко от берега, послышались страшные крики. Гуроны будто окаменели и прекратили грести, побросав вёсла. Французы тоже побледнели. Вы-то теперь представляете, что они испытывали, не так ли? Ну вот, два моих соседа немедленно упали с окровавленными лицами. Я был так растерян, что даже не понял, что в нас выстрелили из ружей. Но вообще-то Ирокезы всегда отдавали предпочтение рукопашным схваткам. Вскоре они приблизились к нам, кто вплавь, кто в каноэ, и без труда перебили боевыми дубинами большинство моих спутников. Должен признаться, что в ту минуту я едва дышал, стиснутый ужасом. Прямо передо мной сидел вожак Гуронов, который за свою жизнь успел пустить кровь не одному десятку Ирокезов. Воспитанный в жестокой среде, он не потерял самообладания, несмотря на явное превосходство противника, и дал им понюхать пороху. Но нападавшие скрутили его и бросили на дно лодки. Я трясся в ожидании смерти.
Повсюду на воде плавали шляпы и треуголки французов, и между ними колыхалось на волнах чьё-то бездыханное тело, которое почему-то не тонуло.
Не помню, как долго мы плыли дальше, но в конце концов остановились и выбрались на берег. Ирокезы сразу привязали вождя Гуронов к дереву и начали издеваться над ним. Сегодня меня не удивишь их дикими выходками, но в те годы я был настоящим молокососом, и вид крови вызывал у меня тошноту. Я едва не спятил, глядя на дикарей. Они ведь не просто резали тело Гурона, нет. Для начала один из них вырвал ему зубами ногти на руках, затем кто-то проковырял ему несколько дырок в животе, и уж после того они разложили под ним костёр. А Гурон громко пел какую-то песню. Краснокожие варвары явно хотели растянуть его страдания на подольше, но он скончался быстро, так как был ранен во время атаки пулей под сердце [12].
Если бы вам удалось увидеть их кислые рожи, мои друзья, вы бы узнали, что такое настоящая досада.