Мы проехали одинокий пруд в лесу, покрытый водяными лилиями, прелестнейшими из всех, какие мне доводилось видеть за мою жизнь. Между лилиями шныряли сотни диких уток, сияя яркими цветами своих пышных перьев. Затем мы спустились к берегу Арканзаса, где следы бесчисленных подков, уходящих в воду, ясно указывали на недавнюю переправу охотничьего отряда Оседжей, которые шли на равнины к бизонам.
Мы напоили наших коней и некоторое время шли вдоль берега; наконец, завернули к степи, где приметили далёкий дым. Этот дым заставил нас ускорить бег наших лошадей, маня очевидной близостью бивуака. Вытягиваясь по тропинке, мы примчались к лугу, где паслись несколько лошадей. Но это оказались лошади вовсе не наших ренджеров, к которым мы так усердно торопились.
Чуть впереди возникла деревня Оседжей на берегу Арканзаса. Наше появление наделало много шума. Старики толпами повалили к нам, брали каждого из нас за руку, здороваясь. Женщины и дети жались друг к другу, собираясь кучками. Они бросали в нашу сторону робкие взгляды и посмеивались, общаясь между собой шёпотом. Молодёжь со всей деревни, как нам объяснили, отправилась на охоту, поэтому в деревне остались только старики и женщины с детьми.
Тут Питерсон, не сходя с лошади, обратился к индейцам. Он объяснил цель предпринятой им поездки и возложенных на него обязанностей.
– Если говорить честно, то меня прислало правительство. Тьфу, дьявол, вы же понятия не имеете, что такое правительство. Вам говорит о чём-нибудь слово «правительство»? Нет? Правительство- это сборище удачливых мерзавцев, которые думают о том, как бы не допустить к своему корыту менее удачливых мерзавцев. Для этого они выдумывают всяческие программы и втирают людям очки, будто бы без этих программ простой люд ни шагу ступить не сможет. Впрочем, что такое очки, вам тоже не очень понятно… Так вот, правительство направило меня к вам, чтобы я способствовал установлению мирных отношений между племенами западных равнин. Я тут у вас уже не первый раз, кое-кто меня помнит. Когда я приезжаю сюда, я повторяю одно и то же, надеясь убедить вас в правоте моих слов. Война, конечно, дело паскудное, что тут говорить, и вам надобно поставить на ней крест, прекратить междоусобицы и прочую воинственную возню. Понимаю, что вам трудно отказаться от ваших кровожадных забав, ведь вы думаете, что достоинство мужчины зависит от совершённых им подвигов. Вы заблуждаетесь, но сейчас я не стану говорить об этом. Дело в том, что скоро вы просто не сможете забавляться в своих военных походах, не будет у вас возможности снимать скальпы и воровать лошадей. Не понимаете? Я объясню, всё предельно просто. – Питерсон вспотел от волнения и протёр мокрый лоб ладонью. – Вы всё больше и больше привыкаете к присутствию здесь белых людей. Вы получаете от них всякие удобные для вас вещи типа латунных чайников, винтовок и карманных часов. Но всё это делает вас зависимыми от племени Бледнолицых. Всё это – ваша гибель. Разве плохо вам жилось, когда вы пользовались луками и стрелами и не знали ничего о винтовках и пистолетах?