«Наверное, будет думать, что меня убили или что пропал без вести… Надо будет, чуть только что-нибудь выяснится, тут же черкнуть ей хоть пару строк. Лишь бы не по ту сторону фронта оказаться…»
Мысли Колошина прервал старшина, бдительный, как ему и полагалось по должности.
– Савосин бежит, – доложил он, вглядываясь из-под ладони: солнце сильно склонилось к западу и било прямо в глаза. – Ишь, как чешет… Надо бы оборону занять на всякий случай, а, товарищ лейтенант? И где это Конакбаева носит… Грибник хренов… Прошу прощения, товарищ лейтенант.
Савосин действительно летел, как на крыльях, несся, поднимая босыми пятками шлейф пыли, как будто за ним черти гнались. Выбившаяся из-за опояски нательная рубаха полоскалась на ветру знаменем, но он не обращал на это внимания, прижимая к груди какой-то сверток.
– Никак спер что-то в деревне, – удовлетворенно заметил старшина. – Ну, я ему ухи-то надеру! Сказано же было – по-тихому и без мародерства. Как думаете, товарищ лейтенант, разжился он харчишками?
– Увидим, – напряженно ответил Сергей, чувствуя, однако, как против воли во рту скопилась слюна.
Извечную солдатскую мудрость: «Приключений на нашу задницу будет еще много, а вот удастся ли еще поесть – кто знает» он усвоил еще на срочной. И готов был простить незадачливого «разведчика», если тому действительно удалось раздобыть съестное. А то ведь скоро придется зерно из колосков вытрясать – благо под боком целое поле.
– Савоська бежит, – заметил неслышно подошедший откуда-то сзади Конакбаев, и командир с раскаяньем вспомнил, что не озаботился охраной «лагеря» – так ведь подкрадутся и перережут всех. – Может, хлеба достал? И сала…
– Ты ж мусульманин, Конакбаев, – обернулся к нему Нечипорук. – Вам же нельзя. Аллах запрещает.
– Мало-мало можно, – расплылся в улыбке казах. – А я грибов набрал. Пожарим…
– Погодите с грибами, – оборвал гастрономический разговор лейтенант: уж больно не нравилось ему, как спешил Савосин.
На всякий случай он, как и старшина, достал оружие и взвел курок.
Боец с разгону проскочил мимо и закрутил головой, выискивая знакомую поляну.
– Тут мы, – вполголоса окликнул его лейтенант, и Савосин обрадованно порскнул на голос.
– Там… – задыхаясь, проговорил он, рухнув на подсохшую уже траву. – Там…
– Отдышись! Что там? Немцы…
– Там… – Дыхание в цыплячьей грудке парня всё никак не восстанавливалось. – Там…
Он протянул свой сверток командиру.
Съестного в свертке не оказалось. Развернув комок плотной ткани чуть-чуть потоньше шинельного сукна, лейтенант долго не мог понять, что это такое: темно-синяя узкая куртка, расшитая золотистыми шнурами на груди, с желтыми обшлагами и таким же высоким стоячим воротником.