Негромкие разговоры и мерный плеск вёсел наконец заворожили меня, всякие помышления исчезли из головы моей, и я невольно задремал. Часа этак через три я услышал голос Бахтина, отдававшего команды. «Бешеное корыто» сворачивало в старицу. Я, предчувствуя бурные и странные события, усилием воли прогнал сон.
«Бешеное корыто» уже прошло по старице куда более двухсот сажен – и ничего не произошло.
– Ну что, Калинин? Где твои зеленые черти? – спросил Бахтин. – Лодочникам спьяну померещились, а ты, разумный человек, в купеческом звании…
Тут что-то крепко ударило в борт «Бешеного корыта», и лодка встала. От неожиданности я полетел на канонира, а гребцы сбились.
Бахтин прикрикнул на свою команду, весла разом вознеслись и ударили по темной воде. Они могли бы так ударять до второго пришествия – лодка не продвигалась ни на шаг.
– Нет, братцы, это не коряга, – сказал озадаченный Иванов. – Корягу мы бы и не заметили.
– И не мель – откуда бы тут мели взяться? – добавил Никольский. – Что скажешь, Бахтин?
– Похоже на подводные цепи или рогатки, – молвил капитан-лейтенант. – Ну-ка, Кочетов, потычь там веслом в воду!
Матрос вытащил из уключины длинное весло и, нелюбезно отстранив меня, встал на носу и выполнил приказание. Но ткнул он всего дважды. Весло вырвалось из его рук и, пролетев по воздуху сажен с десяток, плюхнулось на воду.
– Кочетов, свистать тебя в сорок дудок полковым строем! – закричал Никольский.
– Это не я, господин мичман! – воскликнул перепуганный матрос. – Оно само!
– Назад, господин капитан, назад скорее! Не то вылезет, за нас примется! – заголосил купец. – Оно это, вот те крест, – оно!
– У меня – приказ, и я обязан его выполнить, – отрубил Бахтин. – Что бы там на дне ни торчало!
Громкое бульканье, как если бы со дна пошли большие пузыри, было ему ответом. В лодке притихли, а бульканье это всё более делалось похожим на смех.
Бахтин перебежал на нос, ему подали другое весло, и он самолично стал тыкать туда, где, по его мнению, была незримая препона. Канонир, высоко подняв фонарь, светил ему. И на сей раз вышло то же: дважды ткнул, а на третий раз весло вырвалось из рук, но не просто улетело в другую сторону, а еще и замерло в воздухе.
В неярком фонарном свете я увидел то, о чем толковал мне мой Васька: за лопасть держалась крупная зеленая лапа.
Но Бахтин не успел ее разглядеть – он, резко повернувшись к канониру, приказывал заряжать единорог, чтобы пальнуть в воду.
– Стойте, Бахтин! – закричал я, хватая его за руку.
– Пустите, Бушуев!
– Нельзя туда стрелять!
– На этом корыте капитан покамест я!