Размышляющий черт – зрелище, доложу я вам, любопытное.
Как-то у нас в эскадроне завелась вороватая кобыла. Обнаружили мы это, когда пропал немалый круг колбасы. До того мы и не подозревали, что лошади едят мясное. Излечили мы ее, голубушку, от привычки совать нос куда не след, презабавным способом. Васька мой проскакал по соседней с биваком деревушке и вернулся с порядочным шматом только что взошедшего теста. Запах оного располагает к мыслям о съедобности. Мы положили тесто среди имущества своего и позволили кобыле схватить его зубами. Оно на зубы налипло – никак не отодрать, а поковырять в пасти копытом она не может. Принялась бедная кобыла мотать башкой и корчить преужасные рожи – мы со смеху за животы схватились. Так вот, чешуйчатый мой приятель, предавшись раздумьям, был еще почище той кобылы – морщил и лоб, и нос, закатывал глазищи, вздыбливал соминые усы и прочие штуки проделывал, любо-дорого посмотреть. Те из экипажа «Бешеного корыта», кто наблюдал это зрелище, только ежились с перепугу. В темноте-то черта видели немногие – а сейчас его можно было разглядеть подробно.
Мешать ему я не стал. Может статься, этот подводный житель впервые за свою долгую жизнь пытался сопоставить причины со следствиями, кто его разберет. Наконец он заговорил.
– А коли я вновь цепи с рогатками натяну? – спросил он.
– Стало быть, и это каким-то образом нам на пользу пойдет.
Я был уверен, что, выпутываясь из цепей с рогатками, он напрочь сгубил всё это устройство. Ведь оно не так просто, как может показаться человеку несведущему. Придется только внимательно наблюдать за чешуйчатым вредителем – ну да это я предоставлю Бахтину с Никольским.
– А коли поплыву вперед да врага вашего предупрежу?
– Тоже беда невелика. Враг будет ждать нападения с реки и стянет туда все силы свои, а тем временем товарищи наши, что движутся к Митаве сушею, беспрепятственно возьмут город.
Черт почесал в затылке. По всему выходило, что напрасно он со мной связался.
– Да не мучайся ты, брат, – сочувственно сказал я ему. – Иначе и быть не могло. Коли кто защищает Отечество свое – с тем и черту не совладать.
– Отечество? – переспросил он. – Да что ж это такое? Ты всё толкуешь – Отечество, Отечество, а с чем его едят?
Я только руками развел.
И по сей день не знаю, как это даже человеку объяснить, не то что водяному черту. Или оно есть – и тогда без слов понимаешь, либо его нет – и слова бесполезны…
Очевидно, некая работа совершилась в огромной его рыбьей башке с козьими рогами. Он опять ушел под воду и долго там возился. Наконец явился в прибрежных камышах. Выбрел из воды он с натугой, а за ним волочились цепи и тяжелые бревна, утыканные аршинными ржавыми штырями и потому притопленные до полной незаметности. Страшно подумать, что было бы, кабы мы на них налетели, – тут и экспедиции конец…