– Остановить… Легко сказать, – рабочий вздохнул. – Нам бы выбраться для начала.
Его взгляд упал в миску на коленях. Там лежал грязноватый белый ломоть, похожий на кусок сала. Савелий Игнатьевич буркнул:
– Мякишев, вам дали то же самое?
– Ага, Савелий Игнатьевич, – отозвался поручик. – Пища по Эрисману питательная, но, к сожалению, вредная для печени.
– Да ну вас, – в сердцах пробормотал рабочий. – Если бы можно было разрезать эти верёвки…
– Погодите. – Наталья вдруг перестала плакать и подняла голову. – Покажите-ка, что у вас там. Вы можете повернуться на стуле?
– Я – нет, – ответил из угла Мякишев.
– Попробую, – прокряхтел рабочий.
Савелий Игнатьевич приподнялся и, передвигая ногами, кое-как развернул стул боком.
– Слушайте… это же отлично! – сказала Наталья.
– Что значит «отлично»? – не понял рабочий.
– Вас, в отличие от меня, он связал обычной местной верёвкой, а не майларом. Можно попытаться её разрезать.
– Чем разрезать? – спросил Мякишев.
Наталья оглянулась на дверь, а потом чуть слышно прошептала:
– Я спрятала здесь вашу шашку. Но только… тихо!
– Вы? – Поручик вскинулся и громко зашептал в ответ: – Откуда вы знали, что нас запрут на кухне?
– Вадик так всегда делает, – тихо ответила Наталья. – Насмотрелся дешёвых американских фильмов и теперь привязывает всех, кто нас обнаружит, к стульям на кухне.
– И что, много вас, таких? – поинтересовался рабочий. – Которые по прошлому в шапке-невидимке ходят?
– Достаточно.
– Погодите, а что значит «дешёвые американские фильмы»? – не понял поручик. – Это примерно такие картины, какие снимает у нас Дранков[32]?
– Вроде того, – улыбнулась Наталья.
Потом она посерьёзнела и, наклонившись, сказала:
– Слушайте… У нас не так много времени. Вечером откроется окно, и тогда Вадик с Серёжей просто исчезнут. А мы навсегда останемся здесь. Шашка в печи, в топке. Вы… Вас зовут Мякишев, да?.. Вы, по-моему, к ней ближе всего.
– Я попробую достать зубами, – твёрдо сказал поручик.
Он наклонился и вытянул шею, упёршись лбом в белёную печь. Лицо Мякишева покраснело от натуги, послышался звук лязгнувших о металл зубов, и закопчённая железка со звоном полетела на деревянный пол.
Все трое застыли, прислушиваясь к звукам за дверью. Было тихо.
– Хорошо, можете продолжать, – прошептала Наталья.
Путы на стуле Мякишева натянулись, и он медленно, сантиметр за сантиметром, стал вытягивать шашку из печки. Потом, наклонив стул, поручик ловко поймал её на колени.
Поёрзав немного, Мякишев сказал:
– Кажется, у нас непредвиденные трудности. Шашку не вытащить одной рукой. Кто-то должен держать, а кто-то – тянуть.