– Что же все-таки с ней, бедняжкой, случилось?
– Она умерла во сне, – ответила та. – Одному лишь Господу ведомо, что у нас здесь творится! Она должна была служить полунощницу, но когда после полуночи ее пошли будить, она оказалась уже мертва. Она была холодна как лед, а глаза у нее так и остались открытыми. Кто знает, что она видела перед смертью? Какое мучительное видение ее посетило? – Она быстро перекрестилась, коснувшись небольшого золотого креста на золотой цепочке, висевшего у нее на поясе.
Затем, подойдя к Луке поближе, она заглянула ему в глаза и спросила:
– А ты как себя чувствуешь? Голова не кружится? Слабости нет?
– Ничего, выживу, – кисло усмехнулся он.
– А вот у меня очень сильная слабость, – с тайной надеждой пожаловался Фрейзе.
– Я сейчас дам тебе немного некрепкого пива, – сказала сестра Урсула и, налив в чашку напиток из большого кувшина, подала ему. – Вы успели разглядеть вашего ассасина?
– Ассасина? – удивленно переспросил Фрейзе, ибо это слово было ему незнакомо. Обычно его использовали, чтобы сказать про наемного арабского убийцу.
– Ну да, вашего убийцу, кто бы это ни был, – пояснила монахиня. – И кстати, объясните мне: что это вы делали в нашей кладовой?
– Я там кое-что искал, – уклончиво ответил Лука. – Не проводишь ли ты меня туда прямо сейчас?
– Нет, нам следует дождаться восхода солнца, – ответила она.
– У тебя есть ключи от кладовой?
– Я, право, не знаю…
– Если нет, то Фрейзе откроет нам дверь своим ключом.
Взгляд, которым сестра Урсула одарила Фрейзе, был очень холоден.
– У тебя есть ключ от моей кладовой? – спросила она.
Фрейзе кивнул, изобразив на лице глубочайшее раскаяние, и попытался оправдаться:
– Это чтобы иметь возможность, никого не тревожа, брать там самое необходимое. Чтобы лишний раз никому не надоедать…
Она, не дослушав, отвернулась от него и сказала Луке:
– Я вовсе не уверена, что ты достаточно хорошо себя чувствуешь, чтобы прямо сейчас идти туда.
– Да нет, я уже вполне пришел в себя, – возразил он. – Нам обязательно надо туда сходить.
– Но лестница сломана…
– А мы захватим с собой стремянку.
Она понимала, что Лука не отступится, и призналась:
– Если честно, я боюсь. Я просто боюсь идти туда.
– Я тебя понимаю, – кивнул Лука, криво усмехаясь. – Еще бы! Конечно, ты боишься. Нынешней ночью произошло столько страшных событий. Но ты должна быть храброй, сестра моя. И потом, мы же будем с тобой, мы больше не позволим, чтобы нас там подстерегли и поймали в ловушку, как последних дураков. Ну же, соберись с духом, и пошли!
– Неужели нельзя пойти туда, когда взойдет солнце и будет совсем светло?