Людвиг – высокий и стройный молодой человек с черными кудрями. Одет он тоже во все черное, как настоящий экзистенциалист. Он не красавец, но внешностью обладает аристократической – бледное лицо, тонкие усики, бархатный шарф. Во всем его облике есть нечто сентиментально-декадентское. Софи обращает внимание на его ухоженные ногти. Молодой человек производит настолько необычное впечатление, что на этот раз Софи вздыхает с облегчением: на сотрудника спецслужб этот тип ни капельки не похож. Она молчит, но студент не сходит с места и учтиво ждет ее ответа, сложив руки на груди. При этом никакой навязчивости юноша не проявляет. Он очень сдержан и вежлив, и не сверлит ее нескромными взглядами. Вот такая встреча произошла в один из теплых летних вечеров.
Необходимо бороться с цинизмом, а одиночество – такая благодатная почва для циничных мыслей! Софи, так и не произнеся ни слова, достает из кармана карандаш и листок и пишет: «Мы можем полюбить друг друга. Безо всяких слов».
Это предложение, похоже, пришлось молодому человеку по душе, и он пишет в ответ: «Где?» Она берет его за руку.
Три недели, три чудесных недели они проводят вместе. Он наведывается к ней постоянно, считает ее немой и молчит сам – из солидарности. Иногда они обмениваются письменными посланиями. В постели Людвиг неопытен и неуклюж – слишком быстро кончает, но зато потом готов долго ласкать Софи и целовать все ее тело. В этом есть своя прелесть, но в один прекрасный день юноша заявляет (письменно), что он – второе земное воплощение Достоевского. Ее немота тронула его до глубины души, пробудила в нем высокие чувства. Она светлая женщина, сказочно светлая, словно пылающий факел, словно путеводный маяк, однако ему как художнику необходима спутница жизни, более общительная, с которой не придется тратить время на бесконечные записочки. Ах, как жаль, невыносимо жаль! Отрывая ее от сердца, Людвиг видит утешение лишь в том, что она сыграла великую роль в его биографии.
Да, этот мальчик определенно не из Штази. И вообще не от мира сего. С другой стороны, за время, проведенное вместе, он научился применять свой язык для чего угодно, но только не для того, чтобы разговаривать. Умереть, не встать. Софи ухмыляется. Ничего страшного, она не любила его. Только использовала – как мужчины используют женщин, не любя. Теперь она лучше понимает мужскую психологию. И кроме того, если Людвиг – это заново родившийся Достоевский, тогда она – очень важная фигура. Путеводный маяк и пылающий факел. Может быть, Людвиг и в самом деле Федор, кто его знает? О Людвиге она больше ничего не слышит и ловит себя на опасной мысли о том, что ни в чем нельзя быть уверенным до конца, талант человека может проявиться в полной мере лишь после его смерти, и все действительно пережитое предстает тогда в новом свете.