Что это? Последнее утешение или последнее жульничество? Мысль о том, что здесь и сейчас ты полностью не принадлежишь себе, что, в сущности, не важно, счастливым или несчастным ты покинешь этот мир, ведь после смерти игра будет продолжена, больно бьет по ее самолюбию. Жизнь должна быть значительной, но обозримой, и управлять ею должен здравый человеческий рассудок. Или рассудок по определению не может быть здравым?
«Иногда мне хочется жить, но при этом видеть жизнь с высоты птичьего полета – и себя в ней».
Госпожа майор Шультце, единственный человек, в чью жилетку может выплакаться Софи, получает новое назначение в Магдебург и бесповоротно обрубает все контакты. На ее место заступает преемник – капитан Хорст Эндевитт, закоренелый бюрократ, заранее нерасположенный к Инге Шульц: ее дело кажется ему подозрительным и странным. Эндевитт появляется в ее жилище очень редко и всегда действует строго по инструкции, даже не пытаясь общаться с ней по-человечески. Его скрипучий голос очень неприятен Софи. Кредо нового куратора – неукоснительно придерживаться буквы закона. Правда, иногда это имеет свои преимущества: теперь квартира Инге-Софи будет подвергаться обыску только при наличии особо веских подозрений в антигосударственной агитации, а это означает, что с обысками практически покончено. По этой причине для нас потеряны дневники Инге-Софи начиная с мая 1983 года. Никто их не конфисковал, и они остались при своей хозяйке. Теперь Инге Шульц чувствует себя забытой и заброшенной, никому не нужной и ни для кого не опасной.
Аквариум теперь уже не доставляет ей столько радости, как раньше. Однако она чувствует ответственность перед рыбками и разговаривает с ними. Рыбы выслушивают ее речи без комментариев.
Руководство музея ценит и уважает Инге, поскольку она добровольно выходит на работу в любые выходные и праздники. Иногда – три-четыре раза в год – к ней в гости наведывается ее предшественник, дряхлый вахтер. Так происходило и в новогоднюю ночь 1982 года. Трясущийся старец, на вид гораздо старше своих семидесяти, так же одинок, как и она, и его неудержимо тянет на старое место работы. Они вместе путешествуют по галерейным залам, двумя фонариками освещая живописные полотна, и порою старик вспоминает что-нибудь интересное о той или иной картине. В новогоднюю ночь дедок становится навязчивым и пристает к Инге с поцелуйчиками: «Не будь букой, чего тут особенного? Поцелуемся, как добрые коллеги!» Инге-Софи живо ставит его на место, и обиженный пенсионер язвит: «А может, все-таки пойдем побалуемся? Ведь я старше тебя совсем ненамного!»