– Софи?!
Она действительно сидела там, поджидая меня. Вдалеке рвались бомбы. Какое оправдание изобрести для моих родителей? Не важно. Я спустился, вниз, сел рядом с этой странной девушкой. Она не выглядела до конца расслабленной, но и не нервничала особо: так, чуточку.
В небе над нашими головами закружили самолеты. Из них посыпались черные дыни снарядов.
– Ты впервые на улице при бомбежке?
– Да.
– Я тоже, – произнесла она таким тоном, будто говорила о чем-то приятно волнующем.
И впервые мне в голову пришло нечто более или менее умное:
– У летчиков в кабине свободный обзор. Они не бомбят гравийные карьеры.
Тут же довольно близко от нас с адским грохотом разорвалась бомба. Мы невольно вздрогнули. Наверное, это звучит неправдоподобно, но еще чуть-чуть, и мы бы рассмеялись.
Я вдруг выпалил:
– Я люблю тебя.
– Дурачок. Ты ведь совсем меня не знаешь.
– Ну и что?
– Деньги у тебя с собой?
Я показал ей купюры.
– Ты совсем с ума спятил!
– Мы богаты. Так что бери, пользуйся.
– Хорошо. Тогда приступим.
Она положила руки на мои плечи. Я почти не шевелился, не желая ее ни к чему принуждать. Ожидал лишь самого слабенького поцелуя, которого мне хватило бы за глаза. Но что же произошло на самом деле? Под небом, исполосованным смертоносным фейерверком, Софи целовала меня, как целует мужчину опытная женщина, готовая ему отдаться. Это было настолько потрясающе, наверное, одно из величайших мгновений в моей жизни. Однако – стоп – я не собираюсь врать. Наверное, для истории это не имеет никакого значения, но, как только мы поцеловались, огненная кутерьма в воздухе прекратилась, крылатые бомбардировщики изменили курс. Может, это ни о чем не говорит, а может, и имеет какой-то смысл. Поразмыслить над этим я предлагаю вам. Когда мы с Софи – вернее, наши губы – оторвались друг от друга, прозвучал отбой воздушной тревоги, и Софи сказала, что ей нужно домой.
– Смотри у меня – если хоть кому-нибудь проболтаешься…
Я дал ей честное рыцарское слово и протянул деньги, которые все это время сжимал в кулаке.
Она запихнула бумажки за резинку гольфа, посмотрела на меня довольно строго, но благосклонно и заявила:
– Кончай со своей любовью. Ничего из этого не выйдет.
– Зачем так говорить? Ведь ты меня совсем не знаешь.
Она коротко усмехнулась. Ее улыбка отдавала какой-то жестокостью. Еще никому я не рассказывал про этот случай. Никому, никогда. Вам первому.
Домой я пришел уже в сумерках. Около входа стояла мама. Увидев меня, она кинулась мне навстречу и крепко обняла, потом потеряла сознание. Держать ее мне было не под силу, я мягко опустил маму на землю и лишь придерживал руками ее голову, пока не прибежали слуги и не отнесли ее в дом.