Наше постепенное продвижение на восток связано лишь с тем, что драконы отхватили земель гораздо больше, чем нужно им для своих непонятных игр. Причем настолько больше, что они и теперь не очень обращают внимание на потерю того или иного куска своих владений на западе. Лишь изредка устраивая показательную трепку, если мы или эльфы сильно наглеем. Они слишком заняты противостоянием друг с другом. И это хорошо.
Тут я с магом был полностью согласен. Моя рука непроизвольно легла на грудь, где под сталью кольчуги и одеждой таился дар красного дракона. Мне не нравился интерес драконов-владык к моей скромной персоне. Очень не нравился. В бескорыстие и дружелюбие драконов поверит только глупец. Мне еще предстоит расплатиться за их дар, и какова будет эта плата?
— Однако мы отвлеклись. Прошу простить, сир, история — моя страсть, — смутился Сальвий. — На чем я остановился? Ах, да! Дар Жизни… Дар мага Жизни редок, очень редок. Но знаете, что в нем самое ценное?
— Сила, которую он дает своему обладателю? — жадно спросил я.
— Нет. На любую силу можно найти силу большую. Судьба ордена Жизни тому пример. Да, эльфийские дома положили в борьбе с орденом Жизни цвет своих магов и тысячи простых воинов, но ведь в конце-то концов они победили. Самое ценное в даре Жизни то, что он с большой долей вероятности может передаваться по наследству. Как вы знаете, сейчас наличие стихийного дара у родителей не особо способствует пробуждению дара у детей. Да, шанс несколько больше, чем у простых смертных, но не более того. Все же у магов дети с даром — редкость. Есть только одно исключение.
— Магия Жизни, — понял я.
— Именно она, — кивнул Сальвий. — У двух магов Жизни дети обязательно наследуют дар. Если магом Жизни был только один из родителей, то вероятность наследования дара все равно очень высока. Более того! Если помимо магии Жизни отец или мать владели еще какой-либо стихией, то подобный дар пробуждался и у детей. А уж если отец или мать были боевыми магами… Вижу, вы уже догадались.
— Дети могли управлять всеми пятью стихиями! — пораженно выдохнул я. Даже моих скромных познаний о магии было достаточно, чтобы понять, какой силой подобный маг мог бы обладать.
— Да, если повезет, — тонко улыбнулся Сальвий. — Подчинение пяти стихий — это ли не мечта мага? Предложи мне Падший продать душу за подобную силу, я бы не колебался ни мгновения. Какая мощь! Какие перспективы для магических исследований!
В голосе старого целителя появились мечтательные нотки, а я подавил скептическую усмешку. «Какой соблазн», — следовало бы добавить Сальвию. Исследования, изучение — чушь. Обладающий такой силой захочет и власти. Ну и наверняка найдется пара особо одаренных, которые решат использовать свою власть для изменения мира к лучшему — разумеется, как они это понимают. Если кто-нибудь спросит у меня, что может быть хуже кровожадного тирана у власти, я отвечу: фанатик-идеалист, мечтающий изменить мир к лучшему. Ни один тиран не пролил столько крови, сколько фанатики с благими девизами на устах.