Поэтому я отпускаю эти мысли и чувства [3] . Я «отсекаю» себе голову и тем самым заселяю свой мир тем умом, который я когда-то эгоистично оставлял для «себя». Я насыщаю его чувством. Я вновь даю ему жизнь и любовь, а он в свою очередь замещает меня оживлением и очарованностью. Каждый раз, когда я обращаю внимание на это Пустое Осознавание в своей сердцевине, я обмениваю маленькое, ограниченное, скучающее, порождающее вражду агрессивное индивидуальное «я» на бесконечное разнообразие и безмятежность огромного Я. Я отсекаю физическое, выпроваживаю ментальное, и на их место приходит тотальность Того, Кто Я Есть; Всего, Что Есть; Как Оно Есть.
Однажды один мой здешний приятель напечатал короткое послание на клочке бумаги и, пока я был на работе, приклеил его к нижней части зеркала, у которого я бреюсь. Вернувшись к себе в камеру, я прочитал послание: «А ТЫ, черт подери, на кого уставился?»
Я смеялся до слез. Мое лицо в зеркале спрашивало эту ясную и светящуюся Пустоту, находящуюся Здесь – и, как мне кажется, не без доли возмущения, – на кого, черт подери, Она уставилась!
«Ну, уж это точно не я», – подумал я, но в каком-то смысле это был и я. Я смотрел на свое обличье, и оно задавало самый важный в жизни вопрос. И оно продолжает это делать каждый раз, когда я на него смотрю. Неизменно мое зеркало возвращает меня к Тому, Кто Я на самом деле, показывая мне того, кем я не являюсь. Там, в зеркале – лицо, которое видят другие и запечатлевают фотокамеры, – объективное явление этого мира в третьем лице. А Здесь нет ничего подобного! На самом деле Здесь вообще ничего нет. Здесь только это осознанное Вместилище той руки, зеркала и лица, которые сейчас появились.
Какое замечательное напоминание! Как только я захочу, и особенно когда я забыл об этом, я смотрю в зеркало и вижу того, кем я не являюсь, – и, таким образом, и Того, Кем Являюсь, прямо Здесь. Того, кто всегда присутствует, кто есть само присутствие.
Когда в мире я сделал неправильно все, что только возможно, моей огромной ошибкой было поверить, что Здесь у меня есть то же, что я вижу там, в зеркале: то лицо, про которое мне говорят, что оно принадлежит мне. С их точки зрения они видят лицо. Но с моей – в качестве Единственного Субъекта, Первого лица-Единственного числа – я не вижу Здесь лица, только это ясное и пробужденное ничто, которое я называю осознаванием. Быть может, самым большим преступлением, которое я совершил, корнем всех преступлений было то, что я заблуждался насчет того лица в зеркале. Я развернул его, повернул вверх тормашками и притворился, что оно было здесь почти всю мою жизнь. И тем самым я вообразил себя объектом, существом в третьем лице; ограниченной, испуганной и незначительной пылинкой в безграничной Вселенной – вместо того чтобы оставить его там, где оно совершенно очевидно находится, – там, в зеркале, там, в мире, в котором его воспринимают другие люди и их фотокамеры.