— Этого еще не хватало, — проворчал Боденштайн, включая свет рядом с кроватью.
— Что случилось? — спросила Козима сквозь сон.
— Дом убитого, которого нашли в «Опель-Цоо», горит, — ответил Боденштайн, натягивая одежду. — Спи, я скоро вернусь.
Как он и опасался, ее вчерашняя авария вовсе не была пустяком. Козима не справилась с управлением на трассе А-66 при подъеме к Валлау. Благодаря подушке безопасности она отделалась ушибами и сильным испугом, но «Х5» здорово помялся о заграждение.
Боденштайн снял куртку, которая висела у входа в гараж, потрепал за ухом собаку, открыл дверь в гараж и включил свет. Его чуть инфаркт не хватил от неожиданности, когда он увидел в багажном отсеке старой машины сына две фигуры, испуганно отпрянувшие друг от друга.
— Господи, Лоренц, что ты делаешь в четыре утра в гараже? — набросился было он на сына и вдруг узнал девушку, что была с ним.
— Здравствуйте, господин Боденштайн!
Тордис Хансен, густо покраснев, смущенно поправляла коротенькую футболку. Боденштайн растерянно переводил взгляд с собственного сына на дочь Инки Хансен и обратно. Он и понятия не имел, что они знакомы. Оливер познакомился с Тордис в конце прошлого лета, пока вел дело, в котором коллега Инки, доктор Керстнер, подозревался в убийстве своей жены Изабель. Она весьма поспособствовала тому, что дело прояснилось довольно быстро.
— Мы… э… Я просто срочно захотел показать Тордис мой «Санбим», — запинаясь от смущения, заявил Лоренц.
Тордис нервно хихикнула, и до Боденштайна дошло, что, будь то двумя минутами позже, он застал бы гораздо более пикантную сцену. Оливер припомнил собственные приключения с юной дамой прошлым летом. Она тогда весьма недвусмысленно давала понять, что ничего не имеет против гораздо более близкого знакомства, причем разница в возрасте и тот факт, что он женат, ее нимало не смущали. Во всяком случае, Тордис Хансен принципиально отличалась от всех прежних девчонок его сына. Как это они познакомились? И было ли между ними что-нибудь серьезное? Он совершенно не был уверен, что ему понравится, если в будущем Тордис начнет разгуливать в его доме.
— Ну, тогда показывай! — И пока положение не стало еще более неловким, нажал выключатель, гаражные ворота открылись. — Доброй ночи!
Келькхаймские пожарные из трех городских районов боролись с огнем, стараясь не допустить распространения огня на соседние дома. Боденштайн остановил свою машину в стороне и подошел пешком. Он остановился и смотрел на черные силуэты пожарных на фоне полыхающей преисподней, в которую превращались дом, деревья и сарай. Всюду лежали пожарные рукава, рычали моторы и насосы пожарных машин, из множества шлангов била вода, с шипением исчезая в высоко взметнувшемся пламени. От всей сцены — немое сверкание голубых мигалок под черными клубами густого дыма — веяло безумием. Первое, что пришло в голову Боденштайну, — что пожар весьма на руку Марайке Граф.