— Позвольте мне перечислить все преступления, которые я совершил против вас, Уитни, — невозмутимо начал он. — Я настолько бессердечен, что спас вашего отца от долговой тюрьмы, заплатив все его долги. Я настолько эгоистичен, что оставался в стороне, наблюдая, как вы флиртуете с Севарином; так высокомерен, что позволил вам сидеть рядом с ним на этом проклятом пикнике и издеваться надо мной, хотя мой рот еще горел от ваших поцелуев. Почему я делал все это? Я, такой жестокий подлец; хочу дать вам свое имя, недоступное для других, самое высокое положение в обществе и беззаботную, счастливую, полную роскоши жизнь. И за все это, по вашему мнению, я достоин Лишь ненависти и презрения?
Плечи Уитни устало опустились. Проглотив комок в горле, она отвела взгляд, чувствуя, что сбита с толку и несчастна и не ощущает, как прежде, своей правоты, хотя… хотя и не все, что утверждает Клейтон, безоговорочная истина.
— Я… не знаю, чего вы заслуживаете. Клейтон слегка приподнял ее подбородок.
— Тогда я скажу вам, — шепнул он, — что не заслужил столь сильных чувств и уж тем более осуждения и ненависти за пьяную выходку вашего отца вчерашней ночью! Это все, о чем я пока прошу вас.
К полнейшему унижению Уитни, глаза ее наполнились слезами. Украдкой смахнув предательские капли, девушка покачала головой, отказываясь от предложенного платка.
— Я просто устала. Не слишком хорошо спала ночью.
— Я тоже, — с чувством сказал Клейтон, провожая ее к дому.
Дверь открыл Сьюелл, а из гостиной донеслись взрывы смеха и громкие шутливые замечания по поводу очередной партии в вист.
— Завтра утром мы отправимся на прогулку верхом, — предупредил Клейтон. — Но если мы не желаем быть предметом пересудов ваших гостей, думаю, будет лучше, если встретимся у конюшни в десять.
Поднявшись к себе, Уитни сняла передник и поношенное платье. Хотя еще не было двух часов дня, она чувствовала себя вымотанной и измученной. Девушка понимала, что необходимо выполнять обязанности хозяйки и показаться внизу, но сжималась от ужаса при одной мысли о деланной улыбке, приклеенной к лицу, как маска, и веселой болтовне, которую придется выслушивать. И если хотя бы один человек скажет хоть слово о герцоге Клей-море, у нее начнется истерика!
Золотистое покрывало было аккуратно откинуто, и постель, казалось, манила Уитни. Возможно, недолгий сон восстановит ее силы, улучшит настроение и позволит думать яснее, решила девушка. Она улеглась на прохладные простыни, тяжело вздохнула и закрыла глаза.
Когда она проснулась, луна уже высоко поднялась в черном бархатистом небе. Уитни перевернулась на живот, ища забвения в благословенном сне, прежде чем окончательно вернуться в мучительную реальность, к терзающим неотвязным мыслям.