Вряд ли это добавит жертве разговорчивости, но остатки спеси собьет окончательно.
– Что вам от меня нужно?! – растерянно и в то же время злобно выкрикнул человек. – Кто вы? Вы вообще представляете, с кем связались, уроды?!
Павел усмехнулся, покачал головой:
– Когда же ты угомонишься, Каминский?
– Кто это?! – крикнул человек. – Мы знакомы?
– Когда ты перестанешь считать себя более значимым, чем есть на самом деле? – не обращая внимания на выкрик, сказал Павел. – Сидишь по шею в дерьме, а все еще пытаешься тыкать мне в лицо своим статусом…
– Еще посмотрим, чем в тебя ткнут, гаденыш, – уже менее уверенно проговорил человек, слепо пытаясь разглядеть – кто говорит из-за ослепительных дисков прожекторов. – Мои парни тебя на куски порежут, гнида…
– Ты всегда меня удивлял своей животной тупостью, Каминский, – сказал Павел. – Наверно, если бы людоеды жарили тебя на костре, ты бы им тоже угрожал своими «братками», да?
Инерция. Всего лишь инерция непомерной человеческой гордыни. Как легко возомнить себя абсолютно безнаказанным, недосягаемым. Таким, что даже представить невозможно положение, когда тебя просто прикуют к стулу наручниками и двинут по морде – для большей сговорчивости.
Каминский подался чуть вперед – насколько позволяли наручники, удерживающие его руки у сиденья между колен, прищурился.
– Е-мое…– потрясенно проговорил он. – Павел Сергеевич? Паша, это ты?!
– «Паша», – хмыкнул Павел. – С каких это пор я для тебя Паша?
– Простите, Павел Сергеевич, я ничего не понимаю… – севшим голосом пробормотал Каминский.
– Все ты прекрасно понимаешь, – устало сказал Павел. – Давай, я не буду тебе подсказывать. Скажи сам: почему ты здесь?
Каминский тяжело задышал, оглядываясь, и заорал:
– Я ничего не понимаю! Правда, я не въезжаю, что происходит?! Где я?!
– Так… – бесцветно произнес Павел. – Рустам, помоги этому господину вспомнить.
Из-за спины Павла бесшумно вышел Рустам, приблизился к Каминскому. Тот инстинктивно подался назад и часто-часто заморгал, глядя на нависшего над ним гиганта. Рустам выдержал паузу – и нанес серию коротких ударов – ладонь-щека, кулак-плечо, ботинок-голень. Каминский удивленно ахнул – и чуть запоздало заорал от боли. Рустам отошел на шаг и замер.
Когда вопли и причитания утихли, Павел повторил вопрос:
– Почему ты здесь, Каминский?
В ответ лишь бессвязная ругань.
– Рустам, ты что-то не доделал, – покачал головой Павел.
На этот раз крики продолжались дольше. Павел с интересом наблюдал за происходящим. Он не испытывал удовольствия от мук этого подлеца. Только сухой интерес исследователя.