Ялик подошел к месту, куда упал чемодан. Вынув весло из воды, человек встал на ноги, но движения его были такими неловкими и неуверенными, что ялик все время покачивался.
Малуан угадывал каждый жест: вот англичанин распутывает линь, вот о борт стукает дрек, потом падает в воду.
Над причалами прокатился первый сигнал сирены, и спустя десять минут туман поглотил все вокруг. Теперь Малуан мог бы заняться чем-то другим, почитать газету или подремать у огня.
Но он остался у окна, сдерживая дыхание, чтобы не упустить ни звука. Он недовольно хмурился, когда скрип лебедки заглушал плеск воды. По прямой линии человек из Лондона находился от него примерно в пятнадцати метрах.
Англичанин явно ничего не знал о ритме отливов и приливов и, вероятно, не думал о том, что отлив медленно уносит его в открытое море.
Короткими взмахами он погружал дрек в воду, но, оглядываясь, замечал, что ялик отходит от выбранного места. Батист, Малуан или любой другой моряк сумели бы удержать ялик на месте, одной рукой подгребая кормовым веслом, а другой — орудуя дреком.
Туман был бел и холоден, как лед, и казалось, что он так же тверд. Несколько раз Малуан с трудом сдерживал кашель. А если б не сдержал? Человек поднял бы голову — ведь в тумане звуки кажутся ближе, чем в обычных условиях. Он мог бы упустить линь или потерять дрек. Кто знает? В своем состоянии панического страха он мог бы уронить весло в воду, и тогда бы его стало относить к причалам.
Хватило бы у него духу закричать?
Стоять на ногах англичанин боялся, так как мог потерять равновесие. В сидячем же положении он был скован в движениях.
Малуан с яростью повернул рычаг, открывая путь веренице вагонов, и повернулся к окну.
Ни на один миг он не вспомнил об убитом, который его не интересовал. Малуан ведь даже не разглядел его! Заметил только пальто, шляпу.
Впрочем, мертвому, поскольку он мертв, не нужен чемодан.
А вот клоуну он чертовски необходим! До невероятности! Ведь только минувшей ночью он совершил преступление на этом самом месте. Ему неизвестно, найдено ли тело, были или нет свидетели, не рассказали ли они об этом.
Трудно предположить, что такие мысли не приходят ему в голову. Но, вместо того чтобы с первым же поездом или судном покинуть Дьеп, он пытается найти чемодан. И при этом у него вид отчаявшегося человека. У него был такой вид уже утром, когда он с завистью смотрел на ялик Батиста, пересекавший гавань.
Малуан предвидел, что англичанин вернется, но сейчас ему стало жутко при виде того упорства, с каким продолжал англичанин свои поиски в этой влажной мгле. Умел ли он хотя бы плавать?