Оставалось убить время, слушая, как входят в порт два траулера, которые двигались очень медленно, вслепую, под оглушительный вой всех своих сирен. Когда траулеры оказались между причалами, стали слышны даже голоса впередсмотрящих, стоявших у форштевней.
Малуан набил первую за смену трубку и налил себе рюмку водки из бутылки сменщика, который позабыл ее на столе, там, где Малуан чуть было не оставил свой ключ.
Занимался день. Теперь все пойдет заведенным порядком: послышатся звуки рыночного колокола, стук запряженных лошадьми карет, рокот грузовиков, характерный скрип плетеных корзин, наполненных рыбой, голоса людей, шлепанье мокрой рыбы, падающей плашмя на плиты пола.
Малуан открыл путь вагонам со свежим уловом. Когда он в последний раз подбросил уголь в печку, уже рассвело. Но видимость не стала лучше, чем ночью.
Автомашины шли с зажженными фарами. Появились огни в домах, все в тех же домах, где одни и те же люди рано вставали.
— Все в порядке? — спросил сменщик, открывая дверь.
— В порядке! — ответил Малуан, позабыв, что накануне они поссорились.
Он посмотрел на свой шкафчик, убедился, что ключ у него в кармане, и стал спускаться по лестнице, железные перила которой были покрыты инеем.
Едва он минул морской вокзал, как заметил у края тротуара клоуна. Плащ его был мокрым, шляпа потеряла форму. Человек стоял, засунув в карманы руки, и смотрел на него. Клоун его ждал. Казалось, вот-вот он шагнет навстречу и заговорит.
Малуан не убежал бы. Не сделал бы ни одного жеста, чтобы защитить себя. Он заранее принял решение — все выслушать и поступить так, как ему скажет англичанин. Он вернулся бы в будку за чемоданом.
Но человек из Лондона не сделал такого шага, не заговорил; его глаза лихорадочно блестели, рот скорбно скривился, он лишь смотрел, как стрелочник проходит мимо.
Малуан споткнулся, шаги его были неуверенными. Он ждал удара или нападения. Он даже почувствовал облегчение, услыхав за собой шаги англичанина.
На остановке такси стояли водители. По тротуару шел полицейский. Малуану ничего нельзя было сделать! Он был в безопасности.
Только почувствовав под ногами рыбьи внутренности, Малуан догадался, что пересекает рынок, но вокруг себя он ничего не видел — и не только из-за густого тумана. Он был поглощен одной мыслью: клоун его преследует.
…Он пришел в себя лишь тогда, когда услышал голос жены:
— Ну, теперь-то ты видишь, что заболел гриппом!
Раз уж речь идет о гриппе, то это целиком ее сфера — повод для того, чтобы варить отвары, принимать еще более грустный вид. Малуан был разбит, опустошен, подавлен, и все же ему нужно было все обдумать.