Тихонько покуривая, он прошел шагов двадцать, и тут его взгляд остановился на мясной лавке, где работала дочь. В других магазинах еще было полно народа, но в мясной шторы уже опустили, а мясо водворили в холодильники.
В лавке находилась одна Анриетта, растрепанная, обутая в сабо. Она тщательно промывала красные плитки пола, повернувшись спиной к улице. На ней было короткое платье, обнажавшее ноги выше колен.
Малуан, покуривая трубку, пересек улицу и позвал с тротуара:
— Анриетта!
Не выпуская из рук тряпку, она обернулась и прошептала:
— Как я испугалась!
— Ты говорила, что полы моют рассыльные.
— Теперь не моют. Хозяйка считает, что у них и без того много работы.
Сам не зная почему, он почувствовал себя униженным, может потому, что они разговаривали через решетку, или потому, что Анриетта не прекращала работы, чтобы поговорить с отцом. Из комнаты за лавкой донесся резкий женский голос:
— В чем там дело, Анриетта?
— Так, ничего, мадам!
Малуану нужно было уйти, он это понимал.
— У тебя красивая трубка, — заметила дочь, выкручивая тряпку. — Тебе ее мама купила?
Послышались шаги. На пороге появилась женщина с лицом откормленного поросенка.
— Послушайте, Анриетта…
— Да, мадам, — пролепетала служанка, и волосы ее окунулись в ведро.
— Я вам уже запрещала разговаривать с мужчинами.
Хозяйка мясной делала вид, что не видит Малуана, и обращалась только к Анриетте.
— Это мой папа, — сказала девушка.
— Пусть даже папа римский! У вас еще кухня не убрана.
Малуан снова видел только спину дочери и ее высоко обнаженные ноги. По тротуару мимо него проходили люди.
— Анриетта! — позвал он.
Она не посмела даже обернуться. Жена мясника оставалась на месте, выжидая, что последует за брошенным ею вызовом.
— Дочка, сходи за своими вещами!
— Это еще что такое? — спросила мадам, шагнув вперед и заложив короткие руки в карманы фартука.
Малуан вообще был упрям, а сейчас он сам толком не знал, чего хочет. Он мог бы обойти решетку и проникнуть в лавку, но ему казалось, что легче сохранить престиж, оставаясь на улице.
— Анриетта, сейчас же ступайте заканчивать уборку на кухне.
— Анриетта, я тебе запрещаю идти туда. Ты сходишь за вещами и немедленно последуешь за мной.
Ситуация становилась смешной, и Малуан, поняв это, еще больше заупрямился. К тому же и он, и жена мясника делали вид, что не замечают друг друга.
— Если вы хотите, Анриетта, то можете уходить, но только через восемь дней. Вообще я вас так или иначе рассчитаю, ибо не желаю больше терпеть в своем доме. Но сперва вы проработаете положенные восемь дней.
— Анриетта, я тебе приказал идти одеваться…