— Ничего я не темню, — пробормотала Катя. — А задумал он, по-моему, сеанс шоковой терапии.
— В каком смысле?
— Там может быть Кирилл.
— Вот и отлично! — засмеялся Федор. — Просто отлично! Молодец Оленин. Так и надо. Знаешь, Катька, он, по-моему, на тебя стойку сделал, старый ловелас!
— Он что, действительно ловелас? — испугалась Катя. — И ни одной юбки не пропускает?
— Нет, конечно! — замахал руками Станкевич. — Это я так, болтаю просто. Сергей человек серьезный. Иногда мне кажется, что даже слишком уж серьезный. Не любит он случайных связей. Просто не признает. А если кого отметил, то это всерьез и надолго. Хотя на моей памяти самым его большим увлечением была…
— Кто? — насторожилась Катя.
— Мария Калласс! — захохотал Станкевич, а Катя чуть со стула не упала. Нет, ее шеф совершенно неисправим!
— Ну я пойду? — спросила она.
— Иди. И чтобы выглядела на все сто!
…На этой суетливой презентации оказалось столько народу, что Катя даже удивилась, когда Сергей без труда отыскал в толпе свою дочь Веру. Она оказалась худой высокой девушкой с копной натуральных рыжих волос, какие Катерине приходилось видеть, может быть, только на фотографиях в глянцевых журналах.
«Сказочные волосы, — вздохнула Катя, — чего не скажешь о простом грубоватом лице наследницы Сергея Оленина, хотя глаза хороши — светло-карие, даже золотистые, строгие и серьезные. Лучиков смешинок в уголках глаз не наметится еще о-го-го как долго, при такой-то убогой мимике, а вот складка у губ обязательно обозначится от этой недовольной гримаски».
Одежда еще больше подчеркивала худобу и высокий рост Веры — черные велюровые бриджи «Givenchy», черные ажурные колготки, узенькая белая блуза и удлиненный жилет, расшитый стразами, — эдакая «принцесса готов». Высоченный каблук позволял Вере еще больше возвыситься над толпой, обозначив таким образом свое несомненное превосходство.
После того как девушек представили друг другу и подошедший Никита поздоровался с Катей, беседа стала увядать, Вера утратила к ней всякий интерес и только кивала, отпивая шампанское из своего бокала маленькими осторожными глоточками.
Оживилась она только тогда, когда к ним подошел Кирилл.
Катя внутренне напряглась, но Кир повел себя так, будто между ними никогда не происходило ничего неприятного, будто он просто встретил на светском мероприятии свою старую знакомую и даже немного рад этому обстоятельству. Кирилл выглядел немного уставшим, под глазами легли темные тени, а скулы заострились, что придавало ему вид какого-то опереточного злодея. Сходство усугублял клубный пиджак, скроенный как смокинг, неловко сидящий на фотографе, и гладко зачесанные назад волосы такого же глубокого черного цвета, как и у самой Кати. В лице Кирилла не было изящества его бывшей жены, а только слащавость, на которую, надо признать, падки многие женщины. Слишком яркие губы, слишком короткий нос, слишком высокие, четко очерченные брови и некоторая пухлость щек.