«Красавчик, — с неприязнью подумала Катя, пожав руку бывшему мужу. — В кино актеры с такой внешностью играют порочных негодяев. Капризный ребенок-злодей. И как я могла с ним связаться?..»
— Конечно, я была во Флоренции, что за вопрос? — говорила между тем Вера. — Музей фотографии братьев Алинари просто фантастика! Такой vintage! А эти дивные отпечатки с оригинальных пластин и стекол? Потрясающее впечатление. Я кое-что даже приобрела. Мне сделали пару снимков на заказ. Разумеется, это стоило немало, но…
— Лучше уж купить что-нибудь поближе к телу, — сказал Никита, не разделявший восторгов сестры, — если уж тебе так хочется украшать дом черно-белой фотографией.
— А что? Предложишь мне какого-нибудь Бородулина? Не понимаю, чем все восхищаются? Это просто пародия на «Триумф Воли» и «Олимпию» Лени Рифеншталь, знаете, да, Катя? — Вера глянула на Катерину. — Это любимый режиссер фюрера. Все эти спартакиады с атлетами, косточки которых давно обратились в прах, меня не интересуют. Совок. Или Германия тридцатых. Что, впрочем, одно и то же. Не люблю и не хочу.
— А на «Сотбисе», между прочим, Бородулин ушел за весьма приличные бабки. Да и на «Сванн» тоже, — включился в беседу Кирилл.
— Ты мне еще посоветуй Нарахару, — скривилась Вера. — Почему нет? Наверное, с твоей точки зрения его сценки, отщелканные в женской тюрьме, чудо как хороши.
— Вера! Ты просто неисправимая эстетка. Это уже немодно, — сказал Кирилл.
— Да, — отрезала Оленина, — я эстетка. И мне плевать, модно или нет. Я сама определяю, что модно, если ты еще не забыл. И я люблю красоту. А все это уродство, что ты тут выставил на всеобщее обозрение: бомжи, голые старые алкоголики, сталевары «ню» с рожами перепившихся чертей, — мне совершенно не нравится. По-моему, это просто пошло и претенциозно, а никак не концептуально. Кстати, о том, что модно. Ты не забыл, часом, что голые шахтеры в балетных пачках когда-то давно украшали страницы «ОМа»? Тогда это казалось круто. Но теперь — извини.
— Однако Кирилл уже продал своего «Мусорщика». Да? Неплохо заработал, Кир? — вступился за приятеля Никита. — Сколько тебе отвалила эта старушенция?
— Ольга Марковна? Она вовсе не старуха, а дама в летах. К тому же владеет одной из лучших галерей в Питере. А тебе никто не говорил, Кит, что спрашивать о деньгах неприлично? — Кирилл поджал губы.
«Тоже мне! — продолжала злиться Катя. — Вспомнил о приличиях. Наверное, хочет покрасоваться перед всей компанией. А особенно перед Олениным, который молча смотрит, но никакого участия в разговоре не принимает».