Кэроу слушала с широко раскрытыми глазами, ужасаясь зверствам и жалея, что за семнадцать лет Бримстоун так и не счел нужным рассказать ей о том, что происходит «кое-где».
— Как называется твой мир? — неожиданно спросила она.
— Эрец, — ответил Акива, и брови Кэроу поползли вверх.
— На иврите это значит «земля», — сказала она. — Почему наши миры называются одинаково?
— Раньше маги считали, что миры наслаиваются друг на друга, как горные породы. Или как годичные кольца у деревьев.
— Да? — Кэроу вскинула бровь. — Что за маги?
— Серафимские колдуны.
— Ты сказал «раньше». Что они думают сейчас?
— Ничего. Химеры их истребили.
— О.
Кэроу сжала губы. Что тут скажешь? Она задумалась о мирах.
— Может, мы просто позаимствовали у вас слово «Эрец», когда придумывали религии с оглядкой на вас? — Как раз это Бримстоун и называл «лоскутным одеялом из сказок, которое люди составляли из обрывочных знаний». — Красота — добро, рога и чешуя — зло. Все просто.
— И в данном случае, правильно.
Официантка за стойкой таращила на них глаза. Кэроу хотела ее спросить, что не так, но не стала.
— Значит, в двух словах, — обратилась она к Акиве, пытаясь собрать воедино все, о чем он ей поведал, — серафимы хотят править миром, а химеры не желают терпеть над собой господства, поэтому они — зло.
У Акивы заиграли желваки — упрощение ему явно не понравилось.
— Они были никем — варвары, живущие в грязных деревнях. Мы им дали свет, научили писать, строить…
— И, разумеется, ничего не взяли взамен.
— Ничего непомерного.
— Угу. — Кэроу пожалела, что плохо усвоила в школе уроки мировой истории — сейчас ей было бы намного проще сделать выводы. — Стало быть, тысячу лет назад химеры ни с того ни с сего взбунтовались, перебили хозяев и снова стали управлять своими землями?
— Земля никогда не принадлежала им, — запротестовал он. — У них были небольшие фермерские хозяйства, каменные лачуги. В основном в деревнях. Города выстроила Империя, и не только города. Виадуки, порты, дороги…
— Но для них те места — начало начал. Там они рождались и умирали, влюблялись, растили детей, хоронили родителей. Представь, что на этой земле не построили города. Оставалась бы она их землей? Ведь если придерживаться правила, что твоим является только то, что ты можешь защитить, то любой имеет право попробовать отобрать у других все, что вздумается. Вряд ли это называется цивилизацией.
— Ты не понимаешь.
— Да, я не понимаю.
Акива сделал глубокий вдох.
— Мы создали мир, из лучших побуждений. Мы жили с ними бок о бок…
— Как равные? — спросила Кэроу. — Ты называешь их чудовищами, поэтому я спрашиваю.