- А ты чего тут развыступался? – повысил голос Жорка. – Тоже мне, правозащитник хренов… Если такой добрый – иди и сам распрягай.
- Ну и пойду!
- Ну и иди.
- А ну-ка, подвинься в сторонку, - велел Варфаламееву Мишка, освобождая себе обзор за кобылой, привязанной к столбу напротив распахнутых дверей будки.
- А, пожалуйста, - с готовностью ответил Варфаламеев и пересел на солдатскую кровать. Сакуров обратил внимание, что вся компания устроилась так, чтобы наблюдать за процессом «распрягания» своенравной кобылы. Мишка продолжал смотреть добрым взглядом. Витёк чему-то тихо радовался. Варфаламеев достал сигареты, угостил Витька и закурил сам. Сакуров, отказавшись от сигарет односельчанина, решил свернуть козью ножку. Он достал из карманов телогрейки бумагу, пакет с табаком и стал мастырить самокрутку.
- Что, самогонки пока выпьем? – гостеприимно предложил Мишка, пока Семёныч кормил кобылу хлебом.
- Наливай, - разрешил Жорка.
- Наливай, - велел Мишка Варфаламееву.
- Малинка, Малинка, - обхаживал кобылу Семёныч.
- Ух, ты! – задохнулся Сакуров, выпив ядрёного самогона.
- Хороша? – участливо поинтересовался Мишка.
- Не то слово!
- На вот, поешь крольчатины, - отечески предложил Мишка и выложил на стол пластиковый контейнер.
- Блин, хороша крольчатина! – оценил Сакуров, укусив тушёного кролика за заднюю часть.
- Это потому, что на свином жиру, - охотно объяснил Мишка и снова посмотрел на него таким доброжелательным взглядом, что тому снова стало стыдно за циничного Жорку.
- Малинка, Малинка, - продолжал обхаживать кобылу Семёныч. – Ах, ты, падла! Укусила… А я тебе хлеба!
- Укусила?! – радостно ахнул Мишка и полез на выход.
- Укусила! – коротко хохотнул Витёк и самовольно налил себе полный стакан самогона.
- Мудак, - прокомментировал Жорка, налил себе, Варфаламееву и Сакурову, и, когда все выпили, крикнул: - Фигли хлеб? Закажи Вовке, чтоб пирожного привёз! Эклеров, что ли?
- Куда укусила, а ну, покажь? – радостно суетился рядом с Семёнычем Мишка.
- Да ничего, до свадьбы заживёт, - храбрился Семёныч.
- О-о, знатно тяпнула! – весёлым тенором комментировал Мишка. – Ладно, иди, выпей, я сам распрягу.
Он отслонил от будки рессору и так хряснул кобылу по горбу, что та не только присела, но в натуре крякнула. Не в смысле – померла, а просто крякнула.
- Стоять, сволочь! – сказал Мишка таким неожиданно страшным голосом, что у Сакурова мурашки по спине поползли.
- Кобыла чья? – поинтересовался Константин Матвеевич.
- Его, - ответил Жорка.
Освободив кобылу от сбруи, Мишка вернулся в будку. Он снова смотрел добродушным хозяином застолья, щедро потчевал всех своей закусью, много превосходящей по мясному составу закусь Семёныча, однако самогон его быстро кончился.