Голова помолчал маленько, я тоже. Спорить-то не о чем. Решать чо-то надо, а решать… ну не то чтоб страшно, а все ж боязно.
— Я с ним еще поговорю.
— Не отпустит он тебя, Славка. Женят тебя и на ферму зашлют, поросей разводить.
— А ты небось вольная птица? — разозлился я. — Чем таким гадким от тебя несет, кстати?
— Так серв же нагадил, — не обиделся рыжий. — Ну кожух снимать-то стали, а он как отходы свои это вот… Но он это, того, извинился. Слышь, Славка, а здорово я придумал из него ликтричество добывать?
— Здорово, — сказал я, а сам вспомнил про кривую Варварку, про свадьбу свою и чуть не завыл. — Вот чо, Голова. Пошли завтра на Базар.
В понедельник я едва дождался конца молитвы. Ну чо, не то чтоб я так уж по Иголке этой убивался, вовсе нет. А все ж антиресно было, придет она на базар или нет. Так и стоял я под Факелом, подпрыгивал, будто в кусты охота, мне маманя даже по жопе палкой набила. Чтоб не вертелся, ага. А сестра так хитро спрашивает — мол, ты чо это сморкаешься так долго? А чо рубаху наизнанку вывернул, чистым хотишь быть, что ли? Дык рожу-то всяко не вывернешь.
Кабы не Любаха была — точно башку бы в плечи вбил!
Ну чо, выпросил я у Кудри штаны красные, башку сушеной ягодой натер, чтобы пахло вкусно, и пошел себе, красивый, как Бельмондо. На Базаре уже толпа собралась. Суетились, бегали. Пасечников было много, я сразу удивился. Оказалось, хорошего-то мало. К маркитантам с севера караван пришел, ага. Потрепали их здорово, раненых много, еле дышат. Что за товар, ясное дело, никому не сказали, на склады свои выгрузили. Но к пасечникам тут же с поклоном пошли, кто ж еще может раны быстро залечить?
Мужики нам встретились, рассказали — трое маркитантов молодых все равно померли, в пути кто-то в них плюнул. И молочко пчелиное не помогло. Храни нас Факел от такой напасти. Ну на то и караванщики, чтоб рисковать.
Народ гудел, точно пчелы, новости перемалывали. Даже шамов я приметил, те тоже хари тянули к новостям. Лялякал как всегда Рустем, этот вечно языком мелет. Я там много чо пропустил, пока башкой крутил. Но и того, чо услыхал, хватило, ешкин медь. Рустем говорил — есть, мол, такое место, где старые био собираются, чтоб перед смертью подраться. Раньше на том месте с мячом играли, а народ глазел. Я сильно удивился, ага. Непривычно, что био — и вдруг своей смертью помирает. Никогда о таком не слыхал. Всех мертвяков, что мы видели, их в бою пожгли или взорвали.
Но дальше Рустем стал рассказывать уж вовсе чудеса. Что, мол, драками теми заправляют вояки, ага, а роботов старых навострились чинить и для кулачного боя перетачивать. И что местный народ собирается, ну вроде как у нас на пустоши, и ставки на выигрыш делают. И что пару дней назад вышел занятный случай, ешкин медь. До того занятный, аж жуть. Говорят, заловили вояки двоих хомо, один вроде как из кремлевских, а второй — лихой вояка, из тех, чьи деды когда-то могильщиками командовали. Короче, из бывших наших врагов, ага. И эти двое удальцов сумели у кио здоровенного серва угнать. Или даже не серва, а боевого ящера. Кучу народу положили, и кио разметали, и вроде как сбежали.