Так получается… (Рахманов) - страница 33

– Что же ты не дал женщине получить удовольствие.

Гришка язвительно возразил:

– А если это была жена одного из вас?!!

Установилось неловкое молчание, шутник покраснел и удалился в коридор под предлогом покурить. Все знали, что это была сотрудница института, но имени ее не знали.

Интеллигентное окружение приняло их связь с Дианой, как это обычно бывает в любом людском сообществе: если вы в ваших отношениях не выходите за допустимые рамки, которые устанавливает и принимает это окружение – да будут они на радость вам и окружающим. В их профессиональном научном сообществе эта ситуация вызвала как отторжение, так и восхищение и, безусловно, давала повод для пересудов как в институтской, так и в университетской средах – иногда нейтральных, иногда завистливых, но в их случае – не осуждающих и, более того, не злобных. Преподаватель и студент (а чаще студентка) – извечный и привычный адюльтер.

Гришка закончил аспирантуру, успешно защитился и уехал работать в далекий приморский город. Он попал в институт, где предоставилась возможность с полнейшей отдачей выполнять его любимое занятие – путешествовать и исследовать жизнь океана. Он почти все время находился в длительных морских экспедициях. Общение с Дианой заключалось в ежедневном написании ей писем-дневников. Сожалея, что ее нет рядом с ним, он делился полученными впечатлениями и предвкушал яркость их встречи. Диана несколько раз приезжала к нему, когда он бывал в городе. В одну из таких поездок они отправились в его жилье на острове. Ей очень понравилась его двухкомнатная квартира с антресолями, камином, с хорошей библиотекой и почти полутысячной коллекцией пластинок. Когда они вышли на улицу, она увидела маленькие голубенькие «домики». В ее недоуменном взгляде был один вопрос, который Гришка опередил ответом:

– Да, это наши удобства.

Все красоты моря, великолепной осенней приморской природы мгновенно поблекли в ее глазах. В это время Гришка готовился в очередную четырехмесячную экспедицию на Тихий океан, и она, с плохо скрываемым удовольствием, приняла предложение об окончательном переезде к нему лишь после его возвращения из рейса. Охлаждения отношений и разрыва как бы еще не намечалось, но их реальность, – как ему показалось, замаячили на горизонте. Вероятно, все увеличивающаяся разлука, которая, по народной мудрости, проверяет крепость связи между мужчиной и женщиной, действовала не в пользу затухающих отношений.

После очередной экспедиции настало время отпуска Григория. Он позвонил Диане и предложил ей встретиться на одном известном кавказском курорте. В его последние студенческие и аспирантские годы они проводили сентябрь и начало октября на черноморском побережье, снимая приемлемое жилье. В этот раз им удалось снять очень хорошую комнату с завтраком и ужином у необыкновенно гостеприимной абхазской семьи. Они с утра пропадали на пляже, после обеда посещали все достопримечательности черноморского побережья, вечера, как правило, посвящались эстрадным концертам. Все советские эстрадные знаменитости того времени проводили бархатный сезон на черноморских курортах. Вероятно, чувствуя близость окончательной разлуки, они усердно норовили угодить друг другу, их южные ночи были неотличимы от горячих северных якутских ночей. Даже днем они настолько были близки и тесны друг с другом, что иногда привлекали внимание местного населения, у которого не приняты и даже осуждаются открытые отношения между мужчиной и женщиной. Их последний любовный курортный роман прервала телеграмма, в ней Григория отзывали из отпуска в виду неотложно возникшей проблемы. Они полетели через N-ск с намерением наконец-то решить вопрос о переезде Дианы к нему, насовсем. В самолете началось «нытье»: дескать, она почти на пять лет старше его и ее глаза, которые так ему нравятся, скоро перестанут сверкать; что она там никого не знает, а он часто пропадает в длительных заграничных и отечественных экспедициях, и что ее сын не может бросить физмат шкоду и т. д. и т. п. Григорий понял, что его подругу не прельщает и не греет перспектива жить в неблагоустроенной островной квартире, ждать мужика из экспедиций, и вообще – ей не хочется менять устоявшийся уют научного городка на неизвестно что в далеком портовом городе. Ее страсть и привязанность остыли, его пылкость и горячность к этому времени, можно сказать, уже тоже были не так сильны. Григорий не посчитал нужным объяснять, что длительные и короткие экспедиции в его жизни из-за того, что он один; что в морские экспедиции, так же как и в поле, можно отправляться вдвоем, тем более что животные, которых она изучала, живут под каждым полипом, которые исследует и он; что через полгода он, как ученый со степенью, получит нормальную квартиру… В аэропорту N-ска он купил себе билет домой, молча, с комком у горла, крепко обнял и поцеловал Диану на прощанье. Она не холодно, но как-то дежурно, как, вероятно, своему мужу, так же молча ответила… Комок в горле пропал как-то незаметно. Первые полпути он мысленно был в тех местах и весях, где они были счастливы; вторую половину – там, куда летел.