— И если их писать, — закончил я, — надо писать только их головы, две рядом, одна к одной, посередине серого, незагрунтованного холста, так, как если бы работа только еще в начале… Мне кажется, мне всегда казалось, что есть такие картины, которые просто нельзя заканчивать, иначе они умрут, жизнь покинет их, они утратят обещание будущего…
Он понимающе улыбнулся.
— Видите ли, — сказал он глубоким, красивым голосом, — я заинтересован исключительно в продаже картин…
— Вы не художник?
Он покачал головой.
И я пошел по Бейсуотероуд к своему отелю, пошел собирать вещи и ехать в аэропорт. Должен признаться, я уже не знал и не знаю, были ли счастливы те двое. Я понимаю только одно. Там, стоя в толпе на Спикерскорнер, вглядываясь в лица этих людей, приступ счастья, краткий, как мгновение, пережил я.