Жить не дано дважды (Хвостова) - страница 32

Соколов спросил:

— Можете сказать место нахождения самолета?

— Да… От линии фронта отошли на сто километров. Ориентировочно — район Ново-Украинки.

— Приготовиться! — скомандовал Соколов. И я поняла, он командир диверсионной группы. — Радисты, вперед!

Диверсионная группа прыгала первой, поэтому я стала в конец. Василия не было. Два плафона едва освещали шеренгу людей. Но я увидела — там, впереди, кто-то рвался, пробивался к двери, но его оттеснили.

— Василий, назад!

Он, наверное, и не слышал меня. Соколов, подталкивая в спину, поставил Василия передо мной, а меня взял за руку и вывел вперед, к Алеше.

Длилось это минуту-две, но мне казалось вечность, пока прозвенел второй звонок и открылся люк.

— Пошел!

Я только успела подумать, что еще ни разу не прыгала — прыжок с самолета мы изучали теоретически, — как Алеша впереди меня провалился в черную бездну. И уже, ни о чем не думая, шагнула вслед за ним.

Сильно встряхнуло — это раскрылся парашют. Я машинально подтянула лямки и крепко ухватилась за стропы — так нас учили. Было почти не страшно. Внизу, совсем близко, белел Алешин парашют. Что сверху — не видно за куполом. Слева черный, на фоне ночного неба, силуэт самолета с яркими языками на моторах. Да ведь он горит — наш самолет!.. Самолет вдруг ткнулся носом вниз, вспыхнул и свечой пошел к земле.

Взрыв я не слышала, только видела костер на снегу — огневой, дымный, пронизанный сине-красно-зелеными вспышками, — рвались трассирующие пули. Все ли успели выпрыгнуть? Спасся ли экипаж? И вдруг ясно представила: ее — в группе летчиков, стоявших на аэродроме. Чернокосая девушка с непокрытой головой — шлем был пристегнут к полевой сумке. «Твой коллега, — сказал Прищуренный, — стрелок-радист». Неужели не спасся экипаж?!

Приближалась земля. Я согнула ноги в коленях, напряглась — и все-таки толчок о землю был сильный. Но тут же подтянула стропы, и купол сник грудой белого шелка.

— Привет! — крикнул издали Алеша.

Я собрала парашют и потащила на голос. Кто-то еще сел невдалеке. И еще. Остальных не было видно.

— Ну, вот, — сказала я чуть не плача, — выполнили задание!

— Да-а, — протянул Алеша, — жалко летчиков.

— Думаешь, не выпрыгнули?

Алеша молча отстегнул лопатку, я последовала его примеру. Земля была вязкой от стаявшего снега, налипала на лопаты, на руки, на сапоги. Мы вырыли одну яму, сложили в нее оба парашюта и снова зарыли, затоптали, закидали вязкой грязью.

Кто-то шел к нам — трое или четверо. Алеша взялся за автомат. Настороженно вслушивались, всматривались. Впереди идущий прихрамывал.

— Свои! — сказал суровый голос.