– Никулишин, не забывайся! – рявкнул особист. – Забыл, что тебе второй срок светит? Так мы его хоть щас оформим!
– Напугал ежа голой жопой! – в ответ рявкнул бывший капитан. – После завтрашней атаки новый срок уже никому не понадобится, все здесь ляжем.
– Мне не нравится ваше заупокойное настроение, Никулишин, – ответил штабной.
Он помолчал и добавил:
– Вы – штрафники. Направлены сюда приговорами военных судов. Естественно, и отношение к вам особое.
– Так что мы теперь, не люди, что ли?! – горько усмехнулся ротный.
– Гражданин майор, есть предложение, – обратился Гусев к штабному.
– Слушаю, – откликнулся тот.
– Командир дело говорит, ляжем тут все.
– Вы это хотели сказать? – прервал штабной.
– Не совсем. Мои бойцы обнаружили проход в заброшенной шахте недостроенного метро. С их слов, на площади Революции есть выход на поверхность, да я и сам это знаю, местный все-таки. Отец рассказывал, что когда-то там хотели станцию построить. Это как раз за краевой библиотекой. Предлагаю силами взвода пройти по шахте, выйти на поверхность и ударить опóзерам в тыл.
– Фамилия? – спросил штабной.
– Осужденный Гусев.
– А, так вы и есть тот самый взводный, раздобывший схему минных заграждений? – майор с интересом посмотрел на Лютого. – Звание и должность до суда?
– Старший лейтенант, командир мотострелкового взвода.
– За что направлены в штрафной батальон?
– За драку, гражданин майор, – усмехнулся Павел.
– Что ж, Гусев, я доложу о ваших соображениях в штабе. На этом совещание окончено, – сказал штабной и обратился к особисту: – Товарищ майор, мне нужно побывать и в других ротах батальона, довести до них задачу. Проводите меня?
– Разумеется, – без энтузиазма согласился тот.
Когда они уходили, штрафники и не подумали встать по стойке «смирно». Оставшись на разрушенной кухне, некоторое время молчали. А потом заговорил Никулишин, вначале выдав сочную матерную тираду.
– Значит так, – сказал он успокоившись. – Боезапасом затариться под завязку. Воды взять по две фляжки на рыло. Что касается этого штабного – не такая уж и важная птица он, раз из штаба погнали на передовую. То, что он тут наплел – херня. Никаких карт, никаких приказов в письменном виде не предоставил. Все на словах. Сдается мне, они там и сами толком не знают, что надо делать. Стратеги, в рот их мама целовала! Привыкли на чужом горбу в рай въезжать. Сделаем, как они говорят, – ляжем все до единого.
– Так что делать-то, командир?
– Что делать? Атаковать. Но не со всей дури, а с умом. Гусев дело говорит. Этот штабной ничего никому докладывать не станет, а хоть и доложит, чует мое сердце, спустят это на тормозах, плевать им на нас. Мы не люди, мы – штрафники. Сами слышали.